Кроссовер масок

— Ути моя прелесть, у меня теперь полный командный набор.

— У тренера очень запоздалая реакция, — процедил сквозь зубы Роксан.

— Зато настроение улучшилось, — еле слышно откликнулся Грегори.

Порывшись в карманах, тренер извлек часы размером с ладонь. Подцепив пальцами тонкую цепочку, он позволил часам соскользнуть. Те закачались из стороны в сторону.

— Начнем с разминки. Бег на время. Озарение, подъем!

— Озарение? — Лицо Аркаши вытянулось.

— Это имя часов, — пояснил Грегори.

На циферблате часов что-то шевельнулось. Два кружочка— глазика, окруженные ворохом ресничек, с интересом уставились на ребят. Чуть ниже посеребренного центра, к которому крепились стрелки, и который можно было воспринимать и как нос живых часов, образовалось отверстие с двумя ровными рядами ослепительно белых зубов. А еще у Озарения были брови — две линии из толстых оплетенных между собой черных нитей. Оно периодически игриво шевелило ими.

— Семь минут. — Лэйкин встряхнул часы. — Но стрелка Озарения может и не остановиться после семи минут, если вы будете лениться. Не халтурьте, и тогда разминка не превратится для вас в ад.

— Вам придется хорошенько взбудоражить меня, чтобы моя стрелка встала, — томно сообщили часы, поигрывая плетенными бровями.

— У Озарения интонации педофила, — задумчиво сообщил Роксан.

— Откуда ты знаешь? — Аркашу тоже смутили бархатистая тональность голоса Озарения и пронзительный немигающий взгляд из-под пушистых ресниц — от них тянуло завуалированной непристойностью. Однако таких, как у Роксана, ассоциаций у нее не возникло.

— Когда я был маленьким котенком, любил забегать в большие города. Города магов, конечно же. Там все было такое яркое и блестящее, не то что у нас в лесах. В мое самое первое путешествие в город я повелся на красочные дары, которые предложили мне горожане. К слову, я сейчас весьма привлекательный, но ребенком был сущей прелестью, которую все так и жаждали потискать. Так вот, эти горожане заманили меня в темную подворотню. — Роксан рассказывал свою историю будничным тоном. Ничего не выдавало его волнения или страха из-за пережитого. — Прижали меня к стене и начали ощупывать мою попу, шепча мне прямо в ушки, что ищут мой миленький маленький хвостик. Хотя ведь общеизвестно, что у диких котов нет хвостов. И у тех гадов были те же интонации, что и у часов тренера.

— Кошмар. — Аркаша прижала ладони к губам. Странно, но рассказ, похоже, ужаснул только ее одну. Остальные слушатели оставались безмятежными.

— Почему ты побледнела, Зефиринка? — удивился Роксан.

— Но ведь тебя... тебя в детстве... эти гады...

— Сопли подбери, Шмакодявка, — грубо вмешался Момо. — Он же дикий кот. На самом деле дикие коты еще те звери — даже в детстве. Неужели ты думаешь, что эти отбросы остались целыми после того, как позволили себе тронуть его?

— Ага, они еле ноги от меня унесли, — с довольным видом подтвердил Роксан.

— О, тогда ладно.

— Волнуешься за меня? — Глаза юноши маниакально засветились.

— Конечно.

— Я тоже тебя люблю!

В попытке увернуться от крепких объятий дикого кота Аркаша отшатнулась, налетев спиной на Луми. Роксан взвыл, но не от огорчения. Безжалостная рука сграбастала в охапку его кошачьи уши, зацепив вместе с ними и золотистую шевелюру, тем самым обездвижив беднягу на пару секунд.

— Тренер уже подал сигнал к началу тренировки, глупоух, — вкрадчиво произнес Момо, похлопывая свободной рукой по щеке сморщившегося от боли Роксана. — Если из-за тебя нам организуют какие-нибудь новые мерзкие штрафы за отлынивание, я поджарю тебе то место, где отсутствует предполагаемый маленький миленький хвостик.

— Злой ты, — заныл Роксан, бросаясь бежать по залу.

К счастью, Аркаше не пришлось спешно придумывать, как вести себя рядом с Момо. Он даже не посмотрел в ее сторону.

«Правильно. Нужно делать вид, что ничего не было, — рассудила Аркаша, присоединяясь к пробежке. — Изображать овощ и ссылаться на частичную потерю памяти».

Разминка прошла относительно спокойно. Лишних минут им Озарение милостиво не добавило, да и тренер, похоже, изначально не планировал лютовать.

— Ограничимся этим. Уверен, вы уже неплохо размяли свои хлипкие конечности на паре Немезийского.

— И не поспоришь. — Роксан все еще был полон энергии. Его ноги так и норовили изобразить подскок с прискоком.

— Так, детки, все присели. — Лэйкин плюхнулся на пол. Остальные последовали его примеру, разместившись напротив него полукругом. — А ты, Линси, упор лежа принять!

— Отжаться, что ли? Сколько раз?

— Нет, просто упор лежа. — Поразмыслив, тренер добавил: — На кулаках.

С подозрением щурясь, Роксан, так и не выйдя из полукруга, исполнил указание, приняв требуемую позу.

— И долго так стоять?

— Пока мне не надоест.

— Но за что?!

— Так любовь у меня к тебе, кисуля. — Тарас Лэйкин, облизнувшись, с удовольствием хрустнул одним из заготовленных леденцов. — Большая и распутная.

«За «малышковое личико» мстит. Ясно, тренер зря пустословить не станет, — взяла себе на заметочку Аркаша. — Надо бы слушать его повнимательнее, а то можно быстро огрести».