Кровь Драконов

Потом дракон медленно повернул голову. — Ты говоришь эти слова, словно сама веришь в них. Боюсь, ты не знаешь ничего полезного. Элдерлинг Тинтальи, я ничем не могу помочь твоему младенцу. Но если ты предана драконам… Он поднял голову выше и неожиданно проревел вслух, обращая свою команду к каждому хранителю, стоявшему там: — Найдите для нас колодец с Серебром! Она, доказательство того, что один из них все еще существует где-то! За время ее жизни, кто-то коснулся Серебра и разделил с ней это прикосновение. Если вы хоть немного не безразличны к нам, пусть это станет вашим делом. Потому что, пока он не будет найден, ни один Элдерлинг не может быть завершен, ни один дракон не может процветать. Найдите для нас колодец с Серебром.

— Если мы найдем для вас этот Серебряный колодец, тогда вы поможете спасти нашего ребенка? — Малта неуклюже пыталась торговаться. Она ничего не знала о Серебре. Предложить его, было ее последней надеждой.

Дракон посмотрел на нее в последний раз. — Я уже сказал тебе. Только Тинталья может спасти твоего ребенка. Свяжись с ней, Элдерлинг. Расскажи своей драконице о своей просьбе и возможно, она прилетит, чтобы помочь тебе. — Он отвернулся, а Сильве убрала свою руку и отступила с его пути. Он не смотрел на Малту, когда добавил: — Но особой надежды нет. Тинталья не прилетела к нам, когда мы в ней нуждались. Если она не прилетела к драконам, я сомневаюсь, что она прилетит к Элдерлингу,

Малта не могла вдохнуть. Знал ли дракон, что только-что приговорил ее ребенка к смерти? Понимал ли, что это значило для них? Он посмотрел на нее и его стройная хранительница медленно покачала головой. Ощущение сочувствия Меркора коснулось ее, но это было сочувствие такого рода, которое она сама могла бы испытать к ребенку расстроенному тем, что завял цветок. Дракон не разделял ее страданий.

— Но не мог бы один из вас… — Начал Рейн, но Малта уже двинулась прочь от них всех.

— Просто пойдем. — тихо сказала она. — Если так должно случиться, просто пойдем и побудем с ним наедине, пока можем. — Она пошла прочь но не от Рейна, а от собравшихся хранителей и дракона. Есть вещи, которые трудно пережить, а внимание посторонних только делает все еще хуже. На ходу ее начала бить дрожь, которую она не могла остановить. Вдруг Рейн оказался подле нее, обнимая их обоих и направляя ее неверные шаги. Позади гул голосов нарастал, но она не оглянулась. Ни она ни Рейн не могли сделать для Эфрона ничего, кроме того, чтобы быть рядом когда окончится его короткая жизнь. Это они и сделают.

— Выходи. Сейчас. — Калсидиец пролаял приказ так, словно это была идея Геста, оставаться под палубой до восхода солнца.

Он очнулся от холода и оков сна, едва открыли каморку. Несмотря на это, быстро двигаться было трудно. Гест все еще щурился на свету, когда выходил на палубу. По его оценке было ранее утро, и словно благословение, не было дождя. Он торопливо оглянулся, стараясь быстро оценить обстановку. Лодка медленно двигалась вверх по реке, гребцы уверенно налегали на весла. Вторая непроницаемая лодка сопровождала их. Он мгновение смотрел на другое судно, гадая, под принуждением оно двигается следом или в качестве союзника.

Терпения калсидийца не хватило на его любопытство. «Не там» — он дал Гесту затрещину, а потом указал вперед и от увиденного, у Геста отвисла челюсть. Впереди, выдаваясь далеко в сторону реки, лежала низкая грязевая коса, поросшая травой. Среди тростника, свернувшись словно огромный синий кот, сверкая на тусклом полуденном солнце, спал дракон. Калсидиец тихо сказал: — «Мы собираемся убить его. Но нам нужно все, что ты знаешь о драконах. У него есть слабые места? Если нам не удастся быстро убить его и он проснется, чем он ответит на наше нападение?»

Гест мотнул головой: «Я не знаю. Я никогда не пытался убить дракона! Посмотри на размер этого животного. Нужно быть сумасшедшим, чтобы напасть на него!» Убийца кинул на него опасный взгляд, и Гест пересмотрел свой ответ. Что он знает? Только то, что он слышал. Он прочистил горло и заговорил спокойней: «Когда калсидийцы вторглись в Удачный, драконица помогла нам отбиться от них. Синяя, как эта, только гораздо меньше. Она могла плеваться кислотой, которая иногда, как туман, обрушивалась на ряды людей, а иногда и в виде струи, направленной на одного человека. Она также пользовалась своими крыльями и хвостом, кидаясь на корабли и на воинов. У неё также когтистые лапы. Но я вам говорю то, что сам слышал. В действительности я никогда не видел, как она сражалась. Я не был в той части города.» Он не был тогда в Удачном, по-правде он сбежал с матерью в их загородный дом. Мародёры никогда не заходили так далеко.

— Бесполезен! — отмахнулся Калсидиец, отворачиваясь, чтобы переговорить с другими членами своей группы. Они беседовали на калсидийском, то ли не зная, что Гест свободно владеет этим языком, то ли просто не придавая значения, что он может их подслушать.