Кровь героев

Леня много раз видел подобные штуковины в кино. И сейчас все происходившее вокруг казалось Саранцеву сценой из какого-то фильма, столь удивительным и нереальным оно выглядело. Своим оружием пришелец подталкивал в бок хозяина квартиры, который нес какую-то чушь насчет того, что он будет жаловаться, что он лауреат и заслуженный артист республики и что никто не имеет права так с ним обращаться. Мнимый слесарь, больно ткнув Цасно пистолетом в бок, не повышая своего, лишенного отличительных черт голоса, приказал актеру замолчать, и тот умолк, поперхнувшись фразой, словно громкоговоритель, отключенный от сети.

— Встань, — приказал «слесарь» Саранцеву, и тот мгновенно повиновался. Цасно же незнакомец велел опуститься на колени и, когда актер выполнил это указание, несильно ударил его рукоятью пистолета по затылку. Грузное тело оперного тенора сползло на ковер. Леня с ужасом посмотрел на слесаря, а тот, неожиданно улыбнувшись, произнес с какой-то даже теплотой: — Да не бойся, Леня, с ним ничего не случилось… и не случится, если ты мне все расскажешь. — Поскольку Саранцев не мог в ответ вымолвить не единого слова, «слесарь» продолжал: — Все, что знаешь о деньгах, которые ты взял у Лапотникова.

— Я не брал никаких денег, — пролепетал, едва ворочая ссохшимся языком, Леня. — Я никого не убивал, я ничего не знаю, кто вы такой?

— Иван Иваныч я, — представился незнакомец.

— Что… что… вы… хотите? — спотыкаясь на каждом слове, выдавливал из себя Саранцев. — Я ничего не знаю, я…

— Ну вот заладил ты, — не зло, точно дед непослушного внука, пожурил Иван Иванович. — Не брал, не брал… А кто же брал-то?

— Не знаю! Не знаю! — воскликнул Саранцев со всей искренностью, на которую только был способен. — Может, Сашка Климов, может, та рыжая, я с ней нос к носу столкнулся, а может, и Нинка… Я не знаю!

— Что за рыжая? Галя? — поинтересовался гость.

— Нет, не знаю я эту, — замотал головой Леня и, коснувшись ладонью лба, добавил: — Она вот так мне, а Галя — большая.

Иван Иванович покачал головой.

— Ну, я верю тебе. Верю.

— Я не вру, я… я… это правда.

— Ладно, Лень, ладно, — успокоил «слесарь» Саранцева. — Я же сказал, что верю. Помоги-ка мне лучше. Сними с приятеля твоего штаны.

Парень тревожно посмотрел на Ивана Ивановича, а тот, почти по-приятельски улыбнувшись, повторил свою просьбу, и Леня неловкими движениями расстегнул ремень, обтягивавший объемистый живот его друга, и, кое-как стащил с толстого зада Цасно брюки и трусы.

— Вот молодец, — похвалил Иван Иванович. Достав из сумки наручники, широкую бобину скотча и положив пистолет на ковер, он попросил Леню помочь ему устроить приятеля поудобнее. Вдвоем они обмотали голову актера клейкой лентой, плотно закрывшей тому рот, а затем, положив тело на бок, подтянули коленки Виктора Лаврентьевича, насколько позволял живот, к подбородку. — Опять молодец, возьму тебя в помощники, — заключил «слесарь», защелкивая браслеты на запястьях Цасно, который оказался зафиксированным в позе, наиболее удобной для того, чтобы медсестра могла поставить ему клизму. Иван Иванович извлек из сумки паяльник.

— Что вы хотите делать?! — вскричал Леня, увидев, что «слесарь» с деловитым видом прикидывает, дотянется ли шнур до розетки. Взгляд Саранцева упал на лежавший совсем радом пистолет. Схватив его, парень завопил: — Нет! Вы не сделаете этого!

— Не балуй, Леня, — с деланной сердитостью произнес Иван Иванович. — Положи на место.

— Я убью вас, убью! — чуть не плача кричал Саранцев, сжимая рукоять пистолета в трясущихся пальцах. — На, получай, получай! — Леня несколько раз нажал на курок. В ответ пистолет издал подряд несколько сухих щелчков.

Но страшный «слесарь» остался на месте, а затем, покачав головой, чуть ли не со вздохом сожаления произнес, отбирая у Лени оружие, точно пугач у непослушного ребенка:

— Ты хоть раз пистолет-то в руках держал? Если уж стрелять вздумал, то хоть бы с предохранителя снял. Видишь, вот здесь собачку. — Сдвинув скобу пальцем, Иван Иванович наставил пистолет на Саранцева и нажал на курок. — Пу!

«Слесарь» рассмеялся. Леня открыл глаза, чувствуя, как что-то теплое стекает по его ногам. Он посмотрел вниз и увидел, как светлая материя брюк темнеет, наливаясь влагой.

— Чудак ты, Леня, — с укоризной в голосе произнес Иван Иванович, с ловкостью фокусника доставая откуда-то обойму и вставляя ее обратно в рукоять. — Неужели ты думаешь, что я заряженное оружие без присмотра мог оставить, а?

Саранцев молчал.

— Эх, ты, — покачал головой «слесарь», с некоторой брезгливостью оглядывая промокшие брюки парня. — Хорошие штаны обоссал. Ладно, сейчас в игру поиграем. Я буду тебя спрашивать, а ты на приятеля своего смотреть и отвечать. Да, — добавил он, склоняясь над своей сумкой и доставая из нее вторую пару наручников, — на вот, надень-ка себе на ноги, а то сдуру еще бежать удумаешь… Эк дружок твой жопу-то наел.