Кровь и плоть

Великан улыбнулся.

— Одноместный номер—вы еще спрашиваете! Как только вы ухитрились его оторвать? Когда я обращался две недели назад, во всем городе не было ни одного свободного номера. А вы являетесь за один день, и, как по волшебству, пожалуйста—люкс!

Юсеф состроил загадочную улыбку.

— Ну, скажем, мы имеем кое-какое влияние.

— Выпьем за это, — предложил американец. Он быстро допил свой виски и подал знак принести еще бутылку.

— Мистер Аль Фей высоко ценит ваш приезд, — сказал Юсеф. — Он с нетерпением ждет встречи с вами.

— Я тоже, — Винсент немного помолчал и добавил: — Все так удачно складывается — просто не верится.

— Что именно?

— Да все. Когда в свое время мне понадобились деньги на постановку «Ганди», я собирал их целых пять лет. А вы являетесь с десятью миллионами долларов и спрашиваете, не заинтересует ли меня кинобиография Магомета.

— Меня это нисколько не удивляет, — сказал Юсеф. — Вы тоже перестанете удивляться, когда поближе познакомитесь с мистером Аль Феем. Это человек с поразительной интуицией. После того, как он посмотрел ваши фильмы о величайших философах человечества — Моисее, Иисусе Христе и Махатме Ганди, — для него не было ничего более естественного, как обратиться к вам, единственному, кто может воплотить на экране жизнеописание и этой выдающейся личности.

Продюсер кивнул.

— Однако, могут возникнуть трудности.

— Не без этого, — согласился Юсеф.

Винсент нахмурился.

— Картину будет нелегко запустить в прокат. В кинобизнесе заправляют евреи.

Юсеф улыбнулся.

— Об этом мы позаботимся, когда придет время. Возможно, мистер Аль Фей купит одну из ведущих прокатных компаний и сам займется реализацией.

Винсент хлебнул еще виски.

— Ваш мистер Аль Фей—большой человек.

— Мы того же мнения, — сдержанно заметил Юсеф. При этом он смерил киношника взглядом и усмехнулся про себя: интересно, что бы он запел, если бы узнал, что Бейдр наводил о нем справки? В досье, которое легло на стол Бейдра, содержались подробные материалы обо всем, что делал Винсент, начиная с раннего детства. Не остался за кадром ни один эпизод его частной жизни: девушки, женщины, попойки, даже членство в тайном обществе Джона Берча и участие в других антисемитских организациях — там было все, вплоть до анализа причин, почему в киноиндустрии Запада Майкл Винсент остался персоной нон грата. Антисемитизм нелегко скрыть в таком тонком деле, как кинобизнес. Отснятый пять лет назад «Ганди» до сих пор не разрешен к показу. Более того — с тех пор не был реализован ни один новый замысел Винсента. Он держался на плаву лишь благодаря поддержке друзей и кредитов в счет будущих постановок. И виски.

Юсеф умолчал о том, что до него Бейдр обращался ко многим ведущим продюсерам, и все отказались: не потому, что считали Пророка неподходящим объектом для киноверсии, а потому, что его миссия в наши дни воспринимается как чисто пропагандистская, далекая от философии. К тому же они не желали портить отношения с сионистами, мертвой хваткой вцепившимися в кинодело. Противодействовать им было опасно.

Юсеф взглянул на часы и поднялся из-за стола.

— Прошу прощения, мне пора. Нужно еще развязать несколько срочных узлов.

— О, разумеется, я понимаю. Большое спасибо.

— Было очень приятно, — сказал Юсеф. — Яхта находится в заливе. Начиная с 10.30 между ней и Карлтонским пирсом будут курсировать катера. Приезжайте, когда вам будет удобно.

Откуда ни возьмись, вынырнул официант со счетом. Пока Винсент вставал из-за стола, Юсеф успел подписать его. Мужчины обменялись рукопожатием, и Юсеф вышел из бара, а кинодеятель заказал еще одну бутылку «скотча».

Автомобиля Джорданы уже не было на стоянке. Юсеф бросил взгляд на наручные часы марки «пеже». Несколько минут девятого. Спустившись по лестнице, он завернул за угол и направился к отелю «Мартинэ». Там было полно зевак. Отныне в течение нескольких недель здесь будет твориться нечто невообразимое. Люди понаехали отовсюду, чтобы пялиться на кинозвезд и прочих знаменитостей. Юсеф энергично прокладывал себе локтями путь в толпе, не оглядываясь по сторонам. В запасе у него оставалось не меньше часа.

В холле отеля «Мартинэ» было не так людно, как в «Карлтоне». Юсеф поднялся в лифте на верхний этаж. Пройдя через весь коридор, он очутился перед дверью маленького углового номера, позвонил. За дверью послышался знакомый низкий голос.

— Кто там?

— Это я. Открой, пожалуйста.

До него донесся звук отпираемой цепочки. Дверь резко распахнулась, и на пороге возник молодой блондин. Он свирепо уставился на Юсефа.

— Опаздываешь! Ты обещал быть час назад.

— Я предупреждал, что у меня еще одно важное дело, — Юсеф прошел в номер. — Сам знаешь, приходится вертеться, чтобы заработать на жизнь.

— Врешь! — злобно выкрикнул молодой человек, запирая дверь! — Ты был с Патриком!

— Я уже объяснял тебе, что Патрик в Париже. Нечего ^ему здесь делать.

— Он здесь, в Каннах, — уже более хладнокровно заявил хозяин номера. — Я видел его в аэропорту — он встречал того англичанина, владельца универмагов.

Юсеф постарался скрыть раздражение. Он строго-настрого запретил Патрику высовывать нос из отеля.