Кровь, или 72 часа

Показавшиеся из леса загонщики, не мешкая, спустили собак. Вожак своры в несколько прыжков оказался возле медведицы. Его огромные клыки вонзились в занесенную над Отто лапу. Не отпуская своей жертвы, хищница стряхнула могучего пса. Отлетевший волкодав через мгновение снова висел на хищнице. Раненая медведица наконец отпустила еле дышащего человека и принялась кататься по земле, пытаясь раздавить назойливого пса.

Быстро приближающаяся свора вселила надежду на спасение. Но вдруг вожак отпустил зверя и, вильнув обрубком хвоста, побежал на другой конец прогалины. Остальные собаки застыли в нерешительности. Этой заминки было достаточно, чтобы хищница завершила начатое дело. Как только растерзанный двуногий перестал шевелиться, затихла и истекающая кровью медведица. Свернувшись калачиком, совсем как ее осиротевший медвежонок, она жалобно засопела и испустила дух.

Герцог с мольбой поднял к небу глаза, но вместо Всевышнего увидел свежий распил на балке, крепившей настил к дереву.

— Притащить сюда негодяя, который проверял эту площадку! — прорычал он. — Я повешу его на этих обломках!

— Плотник здесь не при чем! — вдруг прозвучало из чащи. — Ты попытался взять у леса то, что тебе не принадлежит, и был наказан!

— Кто это смеет тыкать своему повелителю?! Кто бы ты ни был, ты уже покойник!

Загонщики кинулись в чащу, пытаясь отыскать говорившего. Как только они скрылись за деревьями, на другом краю прогалины раздвинулись кусты. Из них появилась согбенная женщина, одетая во все черное. У ее ног юлил вожак своры, тыкаясь окровавленной мордой ей в руку. Обрубок его хвоста так весело вертелся, что поднимал в воздух опавшие листья.

— Ты зашел в чужой лес, — тихо произнесла она. — Убирайся отсюда и никогда не возвращайся!

— Это мой лес! — проорал герцог. — Был моим и всегда будет! Мои прадеды владели им, и мои правнуки унаследуют его!

— Я открою тебе маленькую тайну, — зловеще произнесла незнакомка, теребя что-то под черным капюшоном. — Тебе не доведется нянчить правнуков. Я прокляла твое семейство до седьмого колена!

— Ты сама не ведаешь, что говоришь, сумасшедшая горбунья! — рассвирепел герцог и на всякий случай отошел назад — вдруг у говорившей под капюшоном метательный нож! — У меня пятеро сыновей и целая орава внуков, — продолжил он с безопасного расстояния, — так что без наследников я не останусь!

— Разреши мне тебя поправить! У тебя осталось пятеро сыновей! — она сделала ударение на слове «осталось». — Не потому ли, что двоих я уже сжила со свету?!

Перед герцогом как живые предстали его старшие сыновья. Один из них уже с десяток лет как угорел в походной бане, другой же три года назад преставился от руки хирурга-самоучки.

— Кто ты? — в смятении прошептал правитель и потянулся к валявшемуся на земле мушкету.

Вместо ответа женщина распрямилась и сбросила черный балахон. Перед ним стояла Сидония. Правой рукой она перебирала знакомые янтарные бусы.

«Это не нож!» — понял герцог и двинулся вперед.

— Извини, я тоже ошиблась! — с усмешкой произнесла она. — Разреши мне поправить саму себя? У тебя осталось четверо сыновей! — в этот раз она сделала ударение на слове «четверо». — Или ты думаешь, что этот мешок костей способен дать тебе наследников? — расхохоталась она. — Да и тот, кого он тебе успел подарить, обречен!

— Тебя сто раз убьют, прежде чем ты доберешься до моего внука, грязная потаскуха! С голов моих внуков волос не упадет, пока жив правитель Восточной Померании!

— Врешь! Один их них уже мертв!

— Кто?!

— Тот, кого ты убил во мне! Эта часть леса теперь принадлежит его загубленной душе, и кто бы из твоего семейства ни ступил сюда, будет обречен на лютую смерть! Эти куски разодранной плоти уже никогда не смогут творить зло. Забирай их и убирайся отсюда вместе с жалкими остатками своего семейства!

— Заткнись, подстилка для черни! — прорычал герцог и вскинул мушкет.

Его выстрел ушел в пустоту. В кустах уже никого не было, и лишь огромный пес продолжал зачарованно смотреть вглубь леса…