Кровь изгнанника

– Логон с Потаенных Озер, – с вызовом ответил пленник.

– В чем тебя обвиняют?

Пленник не ответил, и Гарвин перевел взгляд на стражника.

– Убийство. Изнасилование. Каннибализм, – заявил стражник, выступив вперед.

Гарвин нетерпеливым жестом велел ему продолжать.

– Этот мерзавец напал на семью галамарского шахтера, который разрабатывал небольшую шахту к югу от Лорнарского Рубежа. Шахтеру проломили голову топором и бросили труп воронью. Его жену посадили на цепь в хижине и насиловали до смерти. Детей… – Стражник замялся.

– Продолжай, сержант, – велел Гарвин.

– Детей съели. Причем не дикие звери. Детские кости сложили горками, с черепами наверху. Детей было трое, не старше десяти лет.

В толпе послышались испуганные восклицания и озлобленные выкрики. Гарвин дождался, пока все умолкнут, и повернулся к дикарю:

– Что ты на это скажешь?

Скожит поднял голову и заговорил гулким басом:

– Может, его убили, а детей съели. На Вепревом хребте есть племена, которые так делают. Но я тут ни при чем. В Потаенных Озерах не едят человечины.

– Где вы поймали Логона с Потаенных Озер? – спросил Гарвин сержанта.

– В лиге к северу от разоренной шахты, близ Лорнарского Рубежа. Он дрых под деревом, в стельку пьяный. А руки все в крови, и топор рядом лежал. Но звериной туши рядом не было, так что откуда кровь – непонятно.

Гарвин, поразмыслив, обратился к пленнику:

– Если сознаешься, я дарую тебе быструю смерть. – Он указал на груду обезглавленных тел. – Как бы там ни было, до заката ты не доживешь. Выбирай.

Логон с Потаенных Озер невозмутимо оглядел толпу.

– Меня не волнует твое предложение, повелитель низин, – наконец сказал он. – Твои люди идут в наши земли и копают там норы, как мыши и крысы. Забирают чужое, все хотят даром. Не знают, как вылечить свою отравленную, оголодавшую страну. – Он злобно уставился на Гарвина. – Делай со мной что хочешь. Но ничьих детей я не ел.

Люди на площади заорали, требуя наказания. Гарвин встал со скамьи.

– Пусть теперь жрет свои яйца, – объявил он. – Авось подавится.

В толпе возбужденно закричали. Два стражника держали Логона за руки, а третий отсек ему мошонку, запихнул в рот пленника и обмотал челюсти веревкой, чтобы тот не выплюнул. Потом зажал ему нос ладонью. Лицо дикаря побагровело. Он напрягся и с огромным усилием сглотнул. Стражники отпустили его, и он, дергая ногами, повалился на помост. Через несколько минут он истек кровью, и тело сбросили на груду трупов у помоста. Стражники отправились за очередным пленником.

– Как видите, барон сейчас занят, – сказал Аделон, ощерившись щербатой, желтозубой улыбкой. – Подождете его в крепости.

Бершада и Йонмара повели в аргельскую крепость. На зубчатой крепостной стене висела освежеванная драконья туша. Весь жир с нее ободрали, остались только обрывки чешуйчатой шкуры и сгнившие кости. Похоже, скелет висел там уже два или три дня.

– Это красноголов? – спросил Бершад, заметив алое пятно на черепе.

– А тебе какая разница?

– Зря вы выставили его скелет напоказ, – сказал Бершад. – Красноголовы образуют пары на всю жизнь и жестоко мстят придуркам, которые осмелятся убить их спутника. – Прищурившись, он прикинул размер – судя по всему, это был самец. – Между прочим, самки красноголова значительно больше.

– Давай так – ты, изгнанник, гоняйся за живыми драконами, а с дохлыми мы как-нибудь сами разберемся.

– Ну, как хотите.

Кабинет барона находился в глубине аргельской крепости. Комната была небольшой, но любовно обставленной – гобелены на стенах, мягкие ковры на полу. Бершад стянул сапоги, вытер их о ковер и уселся в удобное кресло.

– Ты же сам был бароном, – укоризненно сказал Йонмар. – Что это за поведение?

– Ага, был, – кивнул Бершад и закрыл глаза. – Только какой из меня барон?

Гарвин расправлялся со скожитами до самого обеда. С площади то и дело доносился рев толпы – для каждого пленника выбирали особую расправу, но в любом случае предпочтение отдавалось топору.

Пока Бершад и Йонмар ждали окончания казни, слуги принесли эль, вино, сыр, жареную свинину и хлеб. Йонмар отказался от яств и напитков, а Бершад пил и ел так, что только за ушами трещало.

– А не лучше бы тебе сохранить трезвый ум? – спросил Йонмар, когда Бершад осушил третий рог эля.

– Не-а. – В Аргеле Бершаду было не по себе.

Йонмар пожал плечами и снова уставился в окно. Об окончании казни возвестили разочарованные выкрики, потом зашуршали сотни шагов – люди уходили с площади. Немного погодя в кабинет торопливо вошел Гарвин, а следом за ним – Аделон.

– Фу, мерзкое занятие, – пробормотал барон себе под нос, скинул сапоги, босиком перешел комнату, уселся в кресло за столом и, зажав нос двумя толстыми пальцами, посмотрел на Бершада. – Значит, мне правду сказали – ты еще жив.

Вблизи были заметны жуткие шрамы на лице барона – судя по всему, от удара шипастой булавой или боевым молотом. Лоб, щеки и подбородок Гарвина испещряли глубокие вмятины и рубцы. Разбитый нос не вправляли, от уха осталась только нижняя половина. Да, галамарские бароны не проводили всю жизнь в сражениях и схватках, как альмирцы, но и мирной ее назвать было нельзя.