Кровь изгнанника

– Ну, он всегда и во всем видит что-нибудь хорошее, даже в беде. – Роуэн помолчал и улыбнулся. – А еще брехливый, как шакал. Когда По был совсем мальчишкой, то заставил старшего брата целую неделю помогать по хозяйству в обмен на обещание показать тому дырку в местной бане, чтобы подглядывать за девчонками. Никакой дырки там не было, так что в конце недели По огреб тумаков.

– Они все в Заповедном Доле? – спросил Бершад. – Ну, твои родные?

– Ага. У сыновей уже свои семьи. Они люди обеспеченные, у них тутовые сады за городом, шелковые черви приносят хороший доход. Мне это нравится – мои сыновья выращивают что-то полезное, а не убивают, как их отец.

– Ты скучаешь без них?

– Конечно. Но они понимают, что заставило меня так поступить.

– И жена тоже понимает? Ты же пошел на верную смерть, когда вызвался стать моим треклятым щитом.

Роуэн поморщился:

– Жена уплыла в море раньше меня. Умерла от кровавой лихорадки.

– Извини. Я не знал.

Роуэн отмахнулся:

– Мне за многое нужно заплатить. Как и тебе. – Он посмотрел на Бершада. – Во время баларского нашествия твой отец меня спас. А значит, без Леона Бершада моя семья не знала бы мирной жизни. Сыновья уже взрослые, самостоятельные, а ты… – Он улыбнулся. – А тебе нужна моя помощь.

– Да, ты прав. Нужна.

Роуэн потянулся, глядя, как Вира и Фельгор возвращаются к костру.

– Вот если честно, нам с ними по пути. Без этого придурка Греалора подобралась неплохая компания. Воры и убийцы.

Бершад ничего не ответил – Вира и Фельгор были совсем близко – и про себя согласился с Роуэном. Бершад вообще не доверял большим скоплениям людей, будь то аристократы в баронском замке или крестьяне и рыбаки в деревенской таверне, – при первом же признаке опасности любая толпа тут же превращается в жестокую и беспощадную свору. А вот о новых спутниках так думать не получалось. Они нравились Бершаду. Он даже начал им доверять.

– Ну вот, еще не умер! – сказал Фельгор, ухмыляясь во весь рот.

Альфонсо подошел к Бершаду, с нетерпеливой радостью лизнул ему щеку, а потом потрусил на ягодную полянку слева от привала.

– Он очень за тебя беспокоился, – с улыбкой объяснила Вира.

– Ага, – фыркнул Фельгор. – Можно подумать, только Альфонсо за него беспокоился. Интересно, хладнокровные вдовы всегда так тревожатся, когда идут за водой? – Он одарил Виру сияющей улыбкой.

– Тебе никогда не говорили, что у тебя зубы как у шестилетней девчонки? – спросила Вира.

– И такое бывало.

Вира вздохнула и посмотрела на Бершада:

– Хорошо, что ты оклемался. Что случилось?

– Да мне в логовище что-то примерещилось.

– Ты же говорил, что там безопасно, – напомнил Фельгор.

– Нет, я сказал, что там нет драконов.

– Мы все там были… – Фельгор зашмыгал носом. – Может, и на меня оно подействовало?

– Вряд ли.

Фельгор шмыгнул носом еще раз, для проверки.

– Ну ладно. – И, помолчав, добавил: – А что на ужин?

Все разошлись на поиски еды, а Бершада оставили на привале набираться сил. Роуэн и Фельгор отправились собирать подножный корм, а Вира вернулась к озеру порыбачить. Бершад подбросил хвороста в костер и, глядя в огонь, начал разбираться в своих ощущениях. Слышал он нормально – где-то неподалеку шуршали мыши, но теперь Бершад не различал биения их крошечных сердец. Потом он вытащил из ножен кинжал из драконьего клыка и ткнул им себе в руку. Из пореза выступила кровь, струйкой стекла по предплечью. Бершад с облегчением отметил, что ранка не затянулась сама собой. Все эти годы необъяснимая способность исцеляться помогала ему выжить. Хотя и очень пугала.

Спустя час все собрались у костра. Роуэн и Фельгор нашли пару десятков грибов, размером с голову младенца. Роуэн всыпал грибы в котелок и повернулся к Вире:

– Ну как, в озере рыба есть?

– Не совсем. – Вира опустила на землю кожаную суму, в которой что-то шевелилось. – Раки, – объяснила она. – По всему берегу.

Фельгор одним пальцем приоткрыл горловину сумы и заглянул внутрь.

– Эх, мне бы форель!

– А мне б жареного барашка с подливкой, – буркнул Роуэн, подхватив суму. – Будешь есть, что дадут. – Он посмотрел на Виру. – Молодец!

Роуэн добавил раков в котел с грибами и помешал воду.

– Панцири все десны изрежут, – заныл Фельгор.

– Хочешь, я твою долю съем? – предложил Бершад.

– Нет-нет, я сам.

Похлебка явственно отдавала рачьим дерьмом, но котелок опустошили подчистую. Фельгор достал какой-то бурдюк (Бершад не помнил такого среди поклажи), откинулся назад, плеснул себе в рот струю виски, посмаковал и проглотил.

– О! – сказал он, причмокнув. – Забористая хрень.

Все уставились на него.

– Фельгор, где ты эту хрень раздобыл? – спросил Бершад.

– Нашел.

– Вот здесь, в глуши? Откуда тут взяться полному бурдюку виски?

– Да там, у реки. Когда мы с Вирой ходили за водой, я сразу приметил схрон в камышах.

– Что-то я никакого схрона там не видела, – сказала Вира.

– А это потому, что у меня глаза зорче твоих, паучок.

Вира поморщилась:

– Не называй меня так. И когда ты успел забраться в этот схрон? Я же тебя ни на миг из виду не выпускала.

Фельгор улыбнулся и отпил еще глоток:

– Ты же помнишь, я – вор.