Кровь как лимонад

Они увидели длинную, вытянутую узким — не больше двух метров шириной — пеналом, комнату с окном в толстой стене. Пол был застелен куском линолеума под паркет, все стены — выкрашены грязно-зеленой краской, а сам интерьер комнаты был оформлен в лучших традициях скандинавского стиля для малогабаритных квартир. Позади, у окна — импровизированная зона отдыха с допотопным телевизором и спальным местом, спрятанным за выцветшей, синего цвета ширмой. У двери — обеденная зона с электроплиткой, самодельными полками с нехитрой посудой и маленьким столом, на одном из углов которого были свалены молоток, отвертки и еще какие-то инструменты. Освещала всю эту убогую обстановку с запахом недавно приготовленной еды лампа дневного света под высоким потолком, а из радиоприемника, висящего на вбитом в стену гвозде, рекламировали новый смартфон, стоивший, наверное, в несколько раз дороже, чем все, что было в этом пенале.

У стола, выглядевшего как обрубок другого — человек на двадцать, на стуле сидел смуглый узбек в возрасте, чью худобу не скрывал даже мешковатый свитер с горлом. Кажется, невысокий. Похожий одновременно на того маленького, вечно пританцовывающего казаха в плаще и кедах из нугмановской «Иглы» и на Фли из «Red Hot Chili Peppers». Когда дверь открылась, и Марк с Жекой завалились в помещение, узбек медленно поднял на них темные усталые глаза.

— Здравствуйте, — сказал Жека, — вы — Ульмар?

Человек со смуглым сухим лицом и тронутыми сединой волосами внимательно посмотрел на него и ничего не ответил. Похоже, этот тоже буддист.

— Здорово, отец! — произнес Марк, выдвигаясь вперед и оттесняя Жеку назад. — Мы тут ищем друга твоего… — он оглянулся на спутника.

— Темира, — подсказал Жека.

— Да, Темира. Говорят, ты знаешь, где он может быть.

Ульмар медленно качнул головой, произнес:

— У них пожар был, и я его не видел больше. Телефон не отвечает. Может, он сгорел? Как думаешь, а?

У него был низкий, внушающий доверие голос.

— А Эргаш? — спросил Жека. — Племянник его.

— Не знаю, не видел, — снова покачал головой узбек и добавил. — Давно уже…

Жека не успел ни о чем подумать, как Марк шагнул к Ульмару. Тот взглянул на него снизу вверх, а Марк взял его за правое запястье, положил руку Ульмара ладонью вниз на край стола и, схватив вдруг лежавший тут же молоток, коротко размахнулся и ударил им по покрытой коричневым пергаментом кожи кисти узбека. Тупая часть матово-черного металлического бойка обрушилась на человеческую плоть, рассекая кожу, с противным хрустом ломая и сминая кости. Подпрыгнула и звонко отозвалась стоявшая на столе кружка с ложкой внутри. Жеку отнесло назад словно ударной волной, и он вдруг ощутил подушечками пальцев ледяную окрашенную стену. Ульмар взметнулся как от разряда электрического тока и, выдыхая, захрипел где-то в глубине горла.

— Точно не знаешь? — спросил Марк, продолжавший держать азиата за запястье. — Ты уверен? Ты подумал, правда? Хорошо подумал?

Он поднял и снова, как автомат по извлечению правды из человеческих тел, опустил руку с молотком. На этот раз удар пришелся куда-то по пальцам. Хрустнувшие расплющенные фаланги и нечленораздельный звук, который издал Ульмар, заглушило заикающееся интро песни группы «Muse», заигравшей по радио после рекламы.

— Так не знаешь, где они? — с ледяной яростью зашипел Марк. — Не знаешь?

— Нет, — простонал Ульмар, энергично тряся головой.

Жека как загипнотизированный смотрел, как молоток опустился в третий раз — теперь острым концом набалдашника. Ульмар выгнулся дугой и закричал что-то по-узбекски. Его перебитый безымянный палец неестественно отставал от начавшей раздуваться синевой окровавленной руки. А из-под рассеченной кожи были видны осколки костей.

— Так знаешь или не знаешь, а? — разбрызгивая слюну, заорал Марк. — Или не хочешь говорить? В партизанов собрался играть? Или скажешь, или убью, блядь, этим молотком!

— I can’t get these memories out of my mind, and some kind of madness has started to evolve[37], — сладко пел по радио Мэттью Беллами.

Снова крик. Ульмар брызнул на стол кровью из прокушенной губы.

— Будешь отвечать, сука? Или мне тебе гвоздь в голову заколотить?

— I tried so hard to let to go, but some kind of madness is swallowing me whole, yeah…[38]

Опять удар молотка, треснувшим под ногой сучком хруст костей, опять крик.

Наверное, Ульмар точно ничего не знает. Иначе бы уже сказал. Жека смотрел на вмятину, оставленную бойком молотка в столешнице. Все происходящее напомнило ему «Man On Fire» Тони Скотта — сцены, когда герой Вашингтона пытает своих врагов.

Марк повалил вдруг страшно и как-то по-женски завизжавшего Ульмара на пол, ударил снова. Молоток опять попал узбеку в руку, на этот раз здоровую, но только потому, что он защищал ей лицо.

Ульмар кричал и пытался вырваться. Марк тоже что-то кричал, прижимая его к полу и держа молоток над головой. Беллами пел: «Our is it just madness keeping us afloat?»[39]. По спине Жеки побежали мурашки. Он с ужасом вдруг почувствовал, что сейчас станет свидетелем убийства.