Кровь как лимонад

Оглушенный падением, Жека лежал на капоте, чувствуя правой щекой влажный холодный металл. Рядом с машиной он увидел несколько желтых листьев, упавших с клена, под которым стоял «ягуар». Вид этих резных чуть скукожившихся листьев напомнил Жеке о детстве, когда они с дедом Стасом сидели перед черно-белым «Горизонтом» с выпуклым кинескопом, потрескивавшим, если касаться его пальцами, и с замиранием сердца смотрели хоккейные матчи между нашими и канадцами. «„Кленовые листья“ снова в большинстве…» — захлебывался комментатор. Давно это было…

А теперь — сырой капот, боль в ушибленной ноге, пистолет — курок, боек, предохранителя нет — в согнутой руке девицы и окна дома напротив, в которых горело вечернее электричество. Пока он хлопал глазами, красотка-головорез свободной рукой достала из кармана электрошокер. И вот он напугал Жеку посильнее «беретты» и опасности наделать в штаны вместе взятых. Жека было дернулся, из последних сил сжимая задницу, подскочил.

А потом проскочила колючая искра с железным отливом, и расцвела вспышка боли.

* * *

— Ум-м-м, — скривился и застонал Жека. — Больно.

— Что случилось? — спросила Настя.

— Язык прикусил, — ответил он.

— Да? Тут так вкусно? Мне тоже что-нибудь взять?

— Просто я прифигел с твоей истории…

Чуть раньше, выезжая с «Красного Треугольника», где пожарный расчет заканчивал поливать пускавший едкий дым сгоревший бокс, Жека ощутил высасывающее внутренности внезапное чувство голода. Он притормозил, посигналил сидевшей в «опеле» Насте и повернул к ближайшему мосту через Обводный. Зазвонил его вроде как айфон.

— Ты же собирался скинуть «субарик» черным, — услышал Жека голос девушки. — Или передумал и решил его мне подогнать?

— Обеденный перерыв у них, — мрачно пошутил он. — А ты, если все узнаешь, не захочешь его брать. Честно… Я на заправку, давай за мной.

На заправке он встал поодаль от колонок. Заправляться сейчас — значит глушить двигатель, а потом заводить тачку, используя для этого отрезанный палец. Так весь аппетит пропадет. Лучше сделать это позже, пообедав.

На глаза попались высокие башни по бокам проходной «Треугольника» на той стороне канала и чуть сгорбившийся пешеходный мост, где они с Эргашем — в четверг? Время-то летит, скоро и пенсия! — скидывали в ночную воду тело. Нечисто с этим трупом кавказца в багажнике, в который раз подумалось Жеке. И с «субариком» этим. И, если так уж разобраться, со сгоревшим боксом…

Он подошел к припарковавшейся рядом «астре». Настя опустила стекло и вопросительно посмотрела на него.

— Едем на Кронверкский, — сказал Жека.

— В шаверму, куда ты вчера заходил? — поняла Настя.

— Угу… И надо заправиться и пообедать. Есть хочется. У них тут кафешка есть.

Настя помотала головой.

— Я не буду. У меня антидэнс.

— Ну, хоть кофе выпей…

— Разве только, — с сомнением произнесла Настя и повернула ключ, заглушив мотор. — А почему ты сказал, что я не захочу брать «субарик»?

— Любопытной Варваре на базаре нос…

Оторвали. Нос. Палец. Сплошное членовредительство.

Девушка вышла из машины, встала на асфальт, покрытый растекшимися как амебы масляными пятнами, вдохнула в себя воздух.

— Странно. Осень в Питере, автозаправка, дождь, а в атмосфере что-то ориентальное — утопия прямо.

— Это дрожжи, — пояснил Жека.

— Дрожжи?

— Или из чего там варят пиво на «Степане Разине». Он в нескольких кварталах отсюда. Вот и пахнет.

Жека вспомнил, как пару лет назад он с бывшими друг другу двоюродными братьями Чили и Пепперсом (еще та компания) прилетел на несколько дней в Дублин. В один из дней, уже с утра залившись элем «Smitwick’s», они забрели в район пивоварни «Guinness». Остатки узкоколейки на мощеных старинных улицах, грязно-коричневые кирпичные стены и такой же липкий, как и сейчас, восточный аромат в холодном воздухе. Чили и Пепперс, никак не бравшие в толк, почему это они не пьянеют с эля, наверстывали количеством, попутно поливая стены в каждой подходящей для этого дела подворотне. На одной из улочек их застал за этим занятием вышедший из соседнего дома крепкого телосложения классический рыжий ирландец с короткой стрижкой и желваками скул. Увидев творящееся безобразие, что-то заорал Чили и Пепперсу. Те, не отрываясь от полива, ответили. Небогатый словарный запас английского придал их ответу определенную тональность. Ирландец покраснел, сделал несколько решительных шагов вперед. Какое-то время все трое, постепенно сближаясь, перебрасывались зычными «фак офф» и «фак ю», пока Жека за руки не вытащил братьев из подворотни.

— Сорьки, мэн, — крикнул он ирландцу.

— Да ты чего? — вырывался Пепперс. — Нас же больше. Сейчас накостыляем этому лепрекону по его горшочку с золотом.

— А если он — боевик из ИРА? Кинет тебе под ноги осколочную гранату и — давай до свидания.

Жекин довод тогда заставил братьев утихомириться, но ссать по углам они все равно не перестали. Против природы не попрешь.