Кровавая графиня

— Он маленько чокнутый. — Фицко хлопнул Ледерера но плечу. — Интересно, поможет ли Спаситель теперь, когда ему негде главы приклонить, да что там — некуда инструмент деть. Он еще приютил шестерых осиротелых внучат, чтобы они вместе с ним молились да голодали. Но с господского двора он должен в два счета убраться. Глядишь, где-нибудь под старой ивой сам черт заместо Спасителя найдет его со всеми его сопливыми внучатами. Ха-ха!

В ловушке

Из своего укрытия на вершине Плешивца Андрей Дрозд внимательно оглядывал большак и проселки, которыми ездили господа.

— Эй, други, там затевается какая-то катавасия!

Ян Калина и остальные молодцы внимательно осмотрели долину.

— В Чахтицы уже с полдня мчатся со всех сторон наемники и гайдуки. Нетрудно догадаться, для чего они там собираются.

— Гром и молния! — выругался Вавро. — Коли так дело пойдет, сегодня или завтра на нас кинется целая свора господских гончих псов!

Разбойники задумчиво переглянулись.

— Была бы хоть весна! — вздохнул кто-то.

И вправду, совсем иная жизнь, когда холмы покрываются густой зеленью и любая долина, луга и рощи становятся спасительным убежищем. Тогда уж не приходится прятаться днем и только ночью выползать из укрытия. Весной молодцы-разбойники бывают свободны как птицы.

— Все это из-за тех несчастных гробов! — пробурчал Вавро без тени укоризны в голосе. — Видать, нынче немалый был переполох в Чахтицах! — И ухмыльнулся, представив, как взъярилась чахтицкая госпожа, когда проведала об их ночной проделке.

И стали молодцы судить-рядить, как изготовиться, чтобы налет не застиг отряд врасплох. Они решили, что налет надо ждать скорее всего на следующий день, поскольку ночью с разбойниками лучше не шутить. А к тому времени их и след простынет.

— Вечером я отправлюсь на встречу со своим дружком, — сказал Ян Калина, — а вы постарайтесь собрать съестные припасы. В Желованах, Граховиште, в Костелном или Крайнем загляните к корчмарям, возьмите сала, ветчины, вина и как можно скорее соберитесь за вишневской лесной сторожкой. Я туда примчусь, и мы посоветуемся, на каком холме припрятать запасы, покуда эта красная нечисть не успокоится.

Все согласились.

Уже смеркалось, когда Ян Калина, простившись с товарищами, отправился на встречу с Павлом Ледерером. Оглядевшись с одного из возвышений, он увидел башни чахтицкой церкви, и сердце громче забилось. Погрустневшими глазами он искал улочку, а в ней два знакомых домика. И со стыдом признался себе, что по Марише тоскует даже больше, чем по старушке-матери. Неудержимо захотелось завернуть к Чахтицам. Хотя бы на минутку подойти к окну, увидеть материно лицо и приласкать взглядом Маришу. В вечернем полумраке на него частенько находило такое настроение, но он всегда его пересиливал. Пересилил он его и на этот раз и решительно зашагал к Частковцам.

Неподалеку от мельницы, на краю дороги, в густой тени деревьев, находилась часовенка. Там он и опустился на лавочку, вытесанную в скале.

Тихий ветерок раскачивал ветки, внизу под дорогой журчал ручей и сонно стучали мельничные колеса.

Он думал о сестре. Где она, несчастная Магдула, какая судьба ее постигла? Не поздно ли он вернулся? Не угасли ли ее кроткие, испуганные глаза? Не сорвала ли зловещая смерть розы с ее щек?

С чувством облегчения вспомнил Ян о своем новом друге Ледерере. Тот работает в замке, и с его помощью он обязательно найдет Магдулу, живую или мертвую.

Чу! — шаги… Калина поднял голову.

К нему приближалась темная фигура.

— Это ты, Павел?

— Да, я.

Но в ту же минуту Павел застыл в изумлении. Казалось, деревья вокруг часовенки обратились в людей — со всех сторон к нему устремились темные фигуры. Сколько их? Многое множество. Всей Дроздовой дружине нашлась бы тут работенка. Он успел еще заметить маленькую колченогую фигуру.

«Неужто Фицко?» — подумалось. Да, он не ошибся тут же раздался отвратительный смех.

— В чем дело? — спросил он, не веря своим глазам.

— Молчи, ни о чем не спрашивай, — ответил Ледерер. — Подумай как следует. И не сопротивляйся — сила на их стороне.

Что это? Неужто лучший друг предал? Похоже на то! Вот он стоит сейчас, точно окаменев от сознания своей подлости, а темная свора между тем рвется под хохот Фицко к жертве этого мерзкого горбуна..

Калина пришел в бешенство. Он подскочил к слесарю и стал бить его по лицу.

— Изверг! Предатель!

Тут на него набросился Фицко, сжал его ногами и руками, словно обручами. И они стали кататься по земле Гайдуки тоже навалились, и все закопошились в яростном клубке. Калина дрался с нечеловеческой силой, наносил удары ногами и руками, рвал нападавших ногтями, кусал их, подобно хищному зверю. Но их было двенадцать, да и Ледерер помогал, он связал ноги павшего и так безжалостно стянул их, что Калина заскрипел зубами от боли.

— Не дергайся так, приятель, — пытался унять его Ледерер, — зря силы тратишь!

— Иуда тебе приятель! — крикнул Калина.

— Куда Иуде до него! — хохотнул Фицко. — Этот предает только за золото.

— Так ты за золото продал меня? — спросил Калина, и в его голосе вместе с возмущением слышалась бесконечная боль.