Кровавая луна (ЛП)

— Самое удивительное, что когда некоторые из таких паразитов достигают твоего мозга, они начинают брать верх, — сказал Прим. — Контролируют твои мысли. Желания. И паразит будет приказывать тебе делать то, что необходимо для продолжения его естественного цикла. Ты становишься послушным солдатом, готовым умереть, если это потребуется, — Прим вздохнул. — И, к сожалению, зачастую именно это и требуется, — он поднял брови. — О, ты думаешь, что это звучит как ужастик или научная фантастика? Но тебе стоит знать, что некоторые из этих паразитов не столь редки. Большинство хозяев живут и умирают, не зная о присутствии паразита, как, вероятно, в случае с Боссом и Лизой. Мы верим, что боремся, работаем и жертвуем своей жизнью ради своей семьи, страны, собственного наследия. А на самом деле всё это для паразита, кровососа, удобно устроившегося в своей штаб-квартире, твоем мозге, который и принимает решения.

Прим наполнил их бокалы красным вином.

— Мой отчим обвинял мою мать в том, что она именно такой паразит. Утверждал, что она начала отказываться от ролей, потому что он был богат, поэтому она могла просто сидеть дома и пропивать его деньги. Конечно, это было неправдой. Во-первых, она не отказывалась от ролей, но ей перестали предлагать их. Потому что она целыми днями пила дома и начала забывать свои реплики. Мой отчим был очень богатым человеком, так что её пьянство никак не могло сделать его нищим, мягко говоря. Кроме того, это он был паразитом. Который поселился в мозгу моей матери, заставляя её видеть вещи такими, какими он хотел, чтобы она их видела. Чтобы она не замечала, что он делал со мной. Я был всего-навсего ребёнком и думал, отец вправе, что он может требовать такое от сына. Нет, я не думал, что каждого шестилетнего ребёнка заставляют лежать голым в постели со своим отцом и удовлетворять его, или сыплют угрозами, что убьют их мать, если они скажут об этом кому-либо хоть слово. Но я был напуган. Так что я ничего не рассказывал

, но пытался показать матери, что происходит. Надо мной всегда издевались в школе из-за моих зубов и… да, наверное, из-за того, как жертва сексуального насилия обычно себя ведёт. Крыс, так меня называли. Но я начал врать и воровать. Начал прогуливать школу, убегать из дома, брать деньги у мужчин, чтобы подрочить им в общественных туалетах. Одного из них я ограбил. Проще говоря, мой отчим поселился и в моём мозгу, и в мозгу моей матери, постепенно уничтожая нас, по кусочкам. Кстати, о кусочках…

Прим проткнул вилкой последний кусок в своей тарелке. Вздохнул.

— Но теперь всё кончено, Бертина, — он крутил вилку, изучая бледно-розовый кусок мяса. — Теперь я тот, кто гнездится в мозгу и отдаёт приказы.

Сон Мину пришлось бежать, чтобы не отставать от Каспарова, который тянул его ещё сильнее. Пёс начал издавать что-то вроде отрывистого кашля, будто пыталась избавиться от чего-то, застрявшего в горле.

Сон Мин делал то, чему научился будучи следователем. Когда он был практически полностью в чём-то уверен, то проверял собственные выводы, пытаясь перевернуть всё с ног на голову. Неужели то, что он считал невозможным, всё-таки возможно? Может ли, например, Бертина Бертильсен быть ещё жива? Она могла сбежать, уехать за границу. А может, её похитили, и она сидит сейчас взаперти в подвале или какой-нибудь квартире, возможно, вместе с похитителем в этот самый момент.

Внезапно они вышли из леса и оказались на поляне. Свет фонаря сверкал на воде. Они были у небольшого озера. Каспаров хотел добраться до воды и потащил за собой Сон Мина. В свете луны мерцала берёза, склонившаяся над водой, и Сон Мин на мгновение увидел нечто похожее на толстую ветку, тянущуюся до самой воды так, как будто дерево пило. Он направил свет на ветку. Которая не была веткой.

— Нет! — закричал Сон Мин, дёргая Каспарова обратно.

Крик эхом отозвался с другой стороны озера.

Это было тело.

Оно свисало с самой нижней ветки берёзы, перегнувшись в области бёдрах.

Босые ноги были чуть выше поверхности воды. Женщина — он сразу понял, что это была женщина — была раздета ниже пояса, как и Сюсанна. Её живот также был обнажён, потому что платье было задрано до бюстгальтера и свисало к воде, закрывая голову, плечи и руки. Под вывернутым наизнанку краем платья виднелись только её запястья, а пальцы опускались ниже поверхности воды. Первой мыслью Сон Мина была надежда, что в озере не водится рыба.

Каспаров сидел неподвижно. Сон Мин потрепал его по голове.

— Хороший мальчик.