Кровавая месть

— Ничего охотного. Может, я того… хотела быть жутко тактичной? — задумалась над странностями своего характера Боженка. — Ну, и на хрен нам сдались эти нежности, надо было сразу всю правду-матку на тебя вывалить. Самое большее, невзлюбила бы ты меня, а потом бы пожалела, что невзлюбила. Давай-ка соберись, настройся душевно.

Майка настроилась душевно.

— Эта жирная сильфида бегала за твоим Домиником, только ветер свистал, — жёстко начала Боженка. — То бишь была жирная, а теперь так похудела, любо-дорого… Слушай… — вдруг сообразила она. — Может, мне тоже побегать за твоим Домиником? Он бы неплохо заработал на этом — почём-ни-будь там за каждое кило…

Несмотря ни на что, предложение показалось Майке интересным.

— Он за идею работает, — вздохнула она с сожалением.

Боженка поёрзала в кресле и засопела:

— Ну, нет, так нет, можно и задаром. Ведь Анюта бегала, заигрывала, глазки строила, задерживалась после работы, такая сделалась услужливая, аж тошно… Погоди, ну, об этом-то разве я не говорила?

— Об этом да.

— Ну, слава богу! Чаёк-кофеёк конструкторам заваривала исключительно из христианского милосердия, ведь они, бедняжечки, столько работают, но скажу тебе как на духу, я-то думала, что она за Стефаном так увивается или за Павликом. Что до Стефана, так я бы и слова супротив не вякнула, пусть бы его хоть с кашей съела, так его Зоське и надо, а Павел себя в обиду не даст, сам не промах. И тут вдруг такой финт — Доминик! А твой Доминик вежливый, воспитанный — манеры времён ещё до Первой мировой, рыцарь, чёрт побери! — нежный плющик, что ему на шею вешается, не станет грубо стряхивать. Ну, дурища и решила, что дело на мази. Как там оно в реальности было, точно не скажу, больше она ничего не выплакала и не высморкала, но, похоже, продолжала надеяться и худеть. А тут, откуда ни возьмись, Вертижопка!

По неизвестной причине в тоне Боженки зазвучал мрачный триумф, как будто она с кем-то пари держала на Вертижопкины победы. Но тут же оказалось, что совсем наоборот.

— Я поначалу не поверила и даже пальцем у виска покрутила, тогда-то её и прорвало. Вертижопка ей самолично говорила… Они ведь подругами были! Лучшими! Что она на Доминика глаз положила и уже давно, и он на ней женится, уж она об этом позаботится, поскольку хочет быть госпожой начальницей, а на остальных ей плевать. Анюта даже опешила. Одно дело служебный романчик, а такие заявки — совсем другое, у него же, между прочим, жена и дети есть. На что та лахудра очень конкретно описала, где она видала и жену, и детей. И что ей только бы поближе к Доминику подобраться, и тому хана. А уж как она круги наматывала, ты сама была свидетельницей, плоховато сперва получалось, да, видно, заловила!

Ни слова не говоря, Майка отправилась к холодильнику за новым пивом. И в самом деле, манёвры Вертижопки она как минимум раз наблюдала собственными глазами. И пренебрегла. Ведь не могло же такое барахло, как эта вертлявая потаскушка, представлять угрозу нормальной семье. Разве такое заслуживает серьёзного отношения? Как Доминик повёлся?

Она вернулась с холодными банками в гостиную.

— Хочет стать госпожой начальницей, говоришь… — сказала она ехидно. — Только и всего?

— В смысле женой начальника, ну, как генеральша — жена генерала. В Доминика, по словам Анюты, влюбилась по уши, но и в социальный статус тоже. Вроде как охранник на входе на неё ноль внимания, а ей хочется, чтобы кланялся, мамой клянусь, у неё не только задница, но и мозги набекрень… Слушай, там ещё всякое разное есть, ведь как у этой дурищи фонтан забил, так и не затыкался. Сущая Ниагара, всё подряд слезами изливала, а я теперь стараюсь это тебе как-то по порядку. Тебе лучше тематически или хронологически?

— Ты вроде уже начала хронологически.

— Разве? Ты уверена?

— Анюта стала на него вешаться первой, а с Вертижопкой, как я подозреваю, делилась сладостными впечатлениями. Та позавидовала и отправилась на охоту, зверь и угодил в ловушку. Хронологически, правильно?

Боженка уставилась на подругу в полном изумлении:

— И ты всё это так спокойно сносишь?

— Ничего я не сношу, просто до сих пор не верю, не может такого быть.

— Может, и не может, а есть, — афористично заметила Боженка. — Я поняла: до тебя, похоже, ещё не дошло.

— И не дойдёт, — заверила её Майка каким-то странным тоном. Ангельски-твёрдым или, если угодно, твёрдоангельским.

— И что теперь?

— Коплю знания, а знание — сила, — задумчиво сообщила Майка. — Теперь мне ясно, зачем ему развод.

— Что?

— Развод.

Боженка поперхнулась пивом:

— Он хочет развода? Я не ослышалась?

— Не валяй дурака! — вышла из терпения Майка. — Чего ещё он может хотеть, если эта соблазнительная крутовёртка мечтает стать, как ты выражаешься, госпожой начальницей проектной мастерской? А двоежёнство у нас уголовно наказуемо.

Некоторое время подруги молчали.

— Никогда в жизни, — нарушила молчание Боженка, — не приеду больше к тебе без приличной пол-литры. Сорок градусов как минимум. Такие разговоры — вещь крайне вредная, а психику надо поддерживать. А то мозги растекутся…

Майка опять удалилась на кухню и вернулась с бутылкой.