Кровавая плата

– …ты увидела нечто, напоминающее человека, в свободном развевающемся одеянии. Оно промелькнуло между тобой и огнями поезда. Верно?

– В целом да.

Если убрать все точно задокументированные детали, ее поступок звучал очень глупо.

– Хорошо. – Он закрыл блокнот и почесал нос. – Ты здесь задержишься?

Вики скосила глаза на полицейского фотографа, который щелкал камерой, делая очередную серию снимков. Майка нигде не было видно, но она услышала, как он в туннеле отдает команды своим фирменным голосом – «дарованием божьим отделу по раскрытию убийств». В туннеле… Волосы у нее на затылке встали дыбом, когда она вспомнила ощущение чего-то темного, затаившегося там. На ум приходило только одно слово – «зло». Внезапно ей захотелось предупредить Челлучи, попросить его быть осторожным. Но она этого не сделала. Она знала, как Майк отреагирует. Как она бы отреагировала, будь на его месте.

– Вики? Так ты останешься?

Она уже готова была сказать «нет», мол, вы знаете, где меня найти, если понадобится дополнительная информация, но любопытство – а ей хотелось узнать, что полиция обнаружит, посмотреть, сколько ей удастся продержаться в непосредственной близи к работе, которую она так любила, и при этом не раскиснуть, – превратило «нет» в ворчливое «какое-то время». Разрази ее гром, если она позорно сбежит.

Пока Вики наблюдала, Челлучи поднялся по ступенькам на платформу и заговорил с криминалистом, указывая рукой в сторону путей. Тот спорил и отвечал, что ему для работы требуется освещение получше, но Челлучи лишь отмахнулся от него. Фыркнув, криминалист подхватил свой чемоданчик и направился в туннель.

Как всегда, само очарование, подумала Вики. Челлучи тем временем поднял с пола ее пальто и прошествовал к ней, обходя стороной медиков, паковавших тело в оранжевый пластиковый мешок.

– Дай угадаю. – Она подала голос, как только он приблизился. Фраза прозвучала сухо, почти саркастически, и Вики надеялась, что по интонации нельзя было распознать тех эмоций, что обуревали ее и от которых кишки у нее скручивало спазмами. – Единственные отпечатки пальцев на месте преступления – мои?

Конечно, отпечатков было множество, но кроме кровавых ладоней Вики остальные идентифицировать пока не представлялось возможным – этим займется центральный офис.

– В яблочко, Шерлок. – Он швырнул ей пальто. – Кровавый след ведет в нишу для работников и там обрывается.

Вики нахмурилась, пытаясь восстановить в памяти, что произошло до того, как она выскочила на платформу.

– Ты проверил южную сторону?

– Там след и обрывается, – сказал он тоном, который подразумевал «не учи ученого». Челлучи поднял руку, чтобы упредить ее следующий вопрос. – Один из констеблей поговорил с дедушкой, пока Дейв разбирался с тобой, но старик практически в истерике. Без конца твердит об Армагеддоне. За ним приедет зять, а я поговорю с ним завтра.

Вики бросила взгляд на противоположную платформу, где пожилой мужчина, который следом за ней вышел из автобуса и спустился в метро, разговаривал с женщиной-полицейским. Даже издалека он выглядел паршиво. Лицо стало серым, и, судя по всему, он тараторил, не контролируя себя. Костлявой рукой с опухшими костяшками он вцепился в рукав полицейского. Вики вновь обратила внимание на своего спутника и спросила:

– А что с метро? Его закрыли на ночь?

– Да. – Майк махнул в конец платформы. – Хочу, чтобы Джейк снял пальчики и исследовал нишу. – Вспышки говорили о том, что фотограф еще работает. – Не тот случай, когда мы можем обернуться за пару минут. – Майк спрятал руки в карманах пальто и нахмурился. – Хотя по тому, как Транзитная комиссия кудахтала, можно подумать, мы закрыли метро в час пик, чтобы арестовать за разбрасывание мусора.

– А по-твоему, с чем мы имеем дело?

Вики насколько могла открыто спрашивала Майка, ощутил ли он то же, что почувствовала она, чем бы это ни было.

Он пожал плечами.

– Это ты мне скажи: ты рисковала, чтобы оказаться в самой гуще этой заварушки.

– Я была на месте, – рявкнула она. – Ты бы предпочел, чтобы я проигнорировала ситуацию?

– У тебя не было при себе оружия, не было прикрытия, ты понятия не имела, что здесь происходит. – Челлучи слово в слово воспроизвел тот же перечень, что она зачла себе раньше. – Ты не могла все забыть за восемь месяцев.

– А что бы ты сделал? – проскрежетала она сквозь стиснутые зубы.

– Уж не стал бы пытаться убить себя только ради того, чтобы доказать: я все еще могу.

Воцарившаяся тишина обрушилась на нее, словно цементные блоки, и Вики сжала зубы под ее весом. Неужто все так и было? Она уставилась на мыски ботинок, затем снова подняла глаза на Майка. При росте в метр семьдесят семь ей редко приходилось задирать голову, чтобы посмотреть на мужчину, но Челлучи с его метром девяносто три заставлял ее чувствовать себя почти крохотной. Она ненавидела это ощущение.

– Если мы снова о том, как я уволилась из полиции, то я ухожу.

Майк устало поднял обе руки, показывая, что сдается.

– Ты права. Как всегда. Прости. Мы не будем говорить о прошлом.