Кровавая ротация

Она никак не могла говорить с ним на «ты». Отец заметил это, но не стал сразу же стараться сблизиться, промолчал и ничего не сказал на ее «пойдемте». Время пройдет и они еще даст бог подружатся. Отец пропустил Татьяну вперед в людской реке, текущей к вокзалу.

Когда они проходили мимо двух подвыпивших хулиганов, тот, что был Виталиком рыгнул и довольно громко прокомментировал:

— Ну, что, шалава, нашла себе старого козла и тащишься? Где ты его нашла такого потрепанного, в каком колхозе?

Он уже покачивался от выпитого алкоголя. Второй его сотоварищ опять залился дурацким смехом, смешанным с кашлем. Татьяна постаралась побыстрее пройти мимо негодяев, не обращая внимания, а когда минули их то, обернувшись, сказала отцу:

— Между прочим, это нам они сказали!

— Кто? — спросил отец.

— Вот те два хулигана, мимо которых мы прошли, — пояснила Татьяна, продираясь сквозь толпу.

— Я ничего не слышал, — ответил ей отец.

«Все ты слышал, — подумала Татьяна, — просто струсил. А ведь мог хотя бы им ответить, ведь твою родную дочь шалавой обозвали».

Первое впечатление об отце было сразу же смазано. На душе осталась какая-то горечь и обида. В самом деле, не ей же лезть в драку, отвечать на оскорбление, если рядом с ней идет мужчина. Возможно, мама отца и бросила за эту вот слабохарактерность и трусость. А на вид-то папаша мужик крепкий такой и не старый еще. Мог бы двух едва стоящих на ногах хулиганов потрясти за шиворот. Но сделал вид, что ничего не слышал.

Они выбрались на привокзальную площадь и остановились возле метро.

— У меня еще дела в Москве, — сказала Татьяна, — если хотите, поехали со мной. А можете поехать домой, я дам ключи. Но только я в пригороде живу под Пушкино, в поселке Лесной. Долго добираться, зато там дешевле жилье снимать.

— Нет, я с тобой поеду, если не помешаю, — сказал отец.

— Не помешаете, — ответила Татьяна, — даже лучше, если вы со мной будете, я вам кое-что покажу интересное. Сюрприз.

Отец хотел что-то сказать, засунул руку во внутренний карман своего допотопного пиджака, но неожиданно к ним подкатили от входа к метро две девушки лет тринадцати-четырнадцати и одна из них робко спросила:

— Извините, а вы та самая Татьяна?

— Да, я та самая Татьяна, — улыбнулась Таня.

— Ой, а можно автограф, — восторженно запищали девочки, — мы вас так любим, мы за вас голосовали!

Отец никак не прореагировал на это, даже отвернулся и отошел в сторону, что слегка обидело Татьяну и когда девушки получили свой автограф и отошли в сторону, она спросила:

— А вас не удивляет, что у меня автографы берут?

— Нет, — ответил отец, — не удивляет.

— И по телевизору вы меня не видели? — спросила Татьяна.

— Я телевизор не смотрю.

— А что же вы делаете? — спросила Татьяна. — В свободное время?

— У меня раньше не было свободного времени, — ответил ей отец.

Он опять попытался что-то сказать, но промолчал. Татьяна поняла, что ее родной отец стал слишком далек от нее за эти тринадцать лет и вряд ли теперь они найдут взаимопонимание. Где он был все это долгое время, когда она думала о нем? Жил в каком-нибудь далеком вологодском селе, ухаживал за коровами, водил трактор или что? На алкаша он вроде не похож. Почему же тогда он не смотрит телевизор?

«А-а, — догадалась Татьяна, — в своей деревне он ложится спать в девять вечера и встает в пять утра. У него наверняка какой-нибудь черно-белый «Сапфир», в котором давно уже сел кинескоп и оттого на экране видны только размытые тени». Отец стоял и молчал, как истукан, Татьяне стало как-то неуютно и она даже пожалела о том, что так долго мечтала об этой встрече. Она не знала как себя вести, ей захотелось убежать и скрыться в переходе к Казанскому вокзалу.

Но все-таки отец приехал к ней издалека и от этого факта теперь просто так не отмахнешься — придется потерпеть его какое-то время. А мог бы хоть и из деревни своей хоть какой никакой подарочек привезти для дочери, какой-нибудь маленький, незначительный пустячок с собой прихватить, ведь не видел свою родную дочь целых тринадцать лет. А она еще о кукле мечтала в детстве. А тут тебе фига с маслом. Приехал «папаша» с пустыми руками, как так и положено, стоит, как баран, и площадь трех вокзалов разглядывает. Таня напялила на нос темные очки и стала снова завязывать косынку, прибрав под нее свои рыжие волосы.

— Это зачем делать? — спросил отец, наконец обратив на нее взгляд.

— Чтобы не приставали с автографами в метро, — объяснила Татьяна.

— А на такси мы с тобой сможем доехать туда, куда тебе нужно? — спросил отец.

— Доехать-то можем, но у меня нет столько денег, — ответила Татьяна.

— У меня есть деньги, — сказал отец, похлопав себя по груди, где, вероятно, во внутреннем кармане пиджака находился бумажник.

«Ну, наконец-то, первый мужской поступок, — подумала Татьяна, — дождалась».

Она сняла платок, очки, сунула в сумку и они вышли на обочину дороги.

— Отойдем чуть-чуть от вокзала, — предложила Татьяна, — а-то тут таксисты дерут с приезжих втридорога.