Кровавая свадьба

— Димыч ого-го, — принялся подхалимничать Валера. — Он мастер на все руки. Он служил на флоте, учится на менеджера, занимается бодибилдингом, а по ночам барабанит на ударнике в кабаке. Я бы без него пропал, честно.

Она искоса наблюдала за сосредоточенным на каше Димой. Он производил впечатление основательного, добротного комода, в котором всегда полный порядок, все разложено по местам. Лицо у него было не так чтобы очень, портила его короткая стрижка, зато тело атлета особенно бросалось в глаза, так как Дима не надел рубашку. А у Валеры мордаха славная, глаза синие, ресницы длинные, кудри ниже плеч свои собственные, но он явно мужчина. И все же странно, потому Света спросила:

— Валера, а почему ты одеваешься… как женщина? Это игра такая?

— Потому! — отчего-то рассердился он. — Я гениальный артист, поняла? Но сейчас это никому не нужно. У меня талант. Слышала, как я пою? Как Градский! Знаешь такого? Нет, я лучше! А попробуй пробиться. Мне сказали, что шоу-бизнесом заправляют голубые, через них можно пробиться. Я подумал: какой-то Дастин Хофман играл милашку, почему я не могу в трансвестита поиграть? Вон даже ты не догадалась, кто перед тобой!

— Да ладно прибедняться, — хохотнул Дима. — Есть в тебе нечто баклажанье. Расскажи лучше Светке про своих поклонников.

— Ага! — закивал Валера, смеясь. — За мной как стали толпы ходить… мамочка моя! Димыч выручил. Пару раз зашел за мной, а он, глянь, какой здоровый, внушает уважение.

— Так долго продолжаться не может, — сказал Дима. — Тебя раскусят на твоей баклажаньей грядке и вставят по первое число. Балясы в сторону. Давай, Светка, выкладывай, что с тобой стряслось. Только по порядку и медленно.

Дима слушал, курил, перечитал несколько раз письмо Егора, после подумал и начал рассуждать вслух:

— Значит, тот, в кепке, видел, как ты отдала кольцо бомжу Жоре, и убил его из-за кольца, так? Ты случайно оказалась свидетельницей, он погнался за тобой, чтобы прикончить. Я бы тоже убрал свидетеля на его месте. Кто такой Егор?

— Это… это…

— Сопли в сторону, мисс. Егор пишет, что убили твоего отца. Как это случилось?

И пришлось Свете вернуться на несколько месяцев назад. Дима задавал вопросы, она сбивчиво отвечала, в конце концов он предложил:

— Давай попробуем узнать о Жоре. Если он жив — находится в больнице, если нет — в морге. Трупы не оставляют в подворотнях. Если Жора жив, ты хотя бы узнаешь имя убийцы твоего отца — бомж наверняка читал письмо. Баклажан, подай телефонную книгу. Здравствуйте… — дозвонился Дима. — Извините за беспокойство, мой сосед пропал, третий день отсутствует. К вам не попал? Приметы? Очень похож на бомжа, одет… — и так далее.

Это продолжалось больше часа. И вот, перечислив приметы, Дима переговаривался короткими фразами, слушал, затем положил трубку:

— Нашелся твой Жора. Скончался от двух ножевых ран в названном тобой переулке. Если честно, я сомневался в правдивости твоего базара. Меня пригласили на опознание.

— Так поехали? — подпрыгнула Света.

— Нам только пышных похорон не хватает, — усадил ее Дима на место за руку. — Это не все. На мои вопросы ответили, что при нем найдена небольшая сумма денег и кольцо, но не сказали, какое колечко, видимо, чтобы я из-за него не признал в Жоре папу родного. Выходит, убийца перстенек не взял.

— Наверное, я ему помешала, — предположила Света.

— Не исключено. Но есть и второй вариант: бомжа грохнули за письмо.

— Кому в этом городе нужны Жора и письмо? — с сомнением произнесла Света.

— Тому, кто убил Феликса и Егора, это же элементарно, Ватсон, — уверенно сказал Дима. — Жора мог еще кому-нибудь ляпнуть о письме, тогда тебе, мисс, не позавидуешь. Жлоб в кепке, возможно, искал письмо, а оно у тебя. И он не знает, что дошло оно до тебя в кастрированном виде.

— Кончай страху нагонять, — возмутился Валера.

— Я просто рассуждаю.

— Боже мой, — Света была ни жива ни мертва. — Кто же убил папу? Егор знал, он видел его…

— И это элементарно, — заявил Дима. — Убил тот, на кого ты никогда не подумаешь. Тут главное — мотив, он важен во всех преступлениях. Поскольку в нашей стране в последние годы выросла страсть к презренному металлу, за который гибнут люди, а у твоего отца этого металла вагон, то и вычисляй. Я бы не исключил даже твоего брата Германа.

— Ты дурак! — От негодования Света подпрыгнула, сжала кулачки. — Ты самый большой дурак! Герман?! Как ты можешь! Да никогда!

22

— Прошу тебя, Рита, — захлебываясь, говорил Герман в трубку. — Приезжай срочно ко мне. Это важно. Мне необходимо поговорить с тобой, слышишь? Необходимо! Чего ты боишься? Неужели меня?

— Но… я не могу уйти с работы, — сдалась Рита, так как позвонил он третий раз, и его голос звучит странно, предельно возбужденно.

— После работы приезжай, только не задерживайся. Бери машину и срочно ко мне. Я оплачу. Ты даже не представляешь, какие у меня новости.

— Но учти, если ты меня обманываешь…

— Я нашел убийцу отца.

В трубке раздались гудки. Рита растерялась. Судя по тону он не врет, хотя… его отличает искренность во всем, что бы он ни сделал, — поразительное свойство натуры.