Кровавое копье

Мэллой довольно быстро установил мотивы убийства. «Друзья» Кеньона лишили его капитала, а потом ликвидировали, чтобы он не успел понять, в какую угодил передрягу. Насколько понимал Мэллой, подозреваемых было всего трое: Джанкарло Бартоли, его сын Лука и Джек Фаррелл. Они явно выиграли от инвестиций, сделанных Робертом Кеньоном, и им всем грозила серьезная опасность в том случае, если бы Кеньон прожил достаточно долго и успел разобраться в том, что они ему продали.

Когда Мэллой предоставил Кейт плоды своего предварительного расследования, он был потрясен ее реакцией: она не поверила. Не то чтобы она отнеслась к его доводам абсолютно беспечно: ей было известно, чем занимаются Джанкарло и Лука Бартоли, и Кейт спокойно призналась Мэллою в том, что свой путь к финансовой независимости после банкротства обрела за счет связей с Лукой, а состояние нажила кражей картин. Но при этом она упрямо настаивала на том, что к Роберту Кеньону Джанкарло Бартоли относился почти как к родному сыну. Что же до Джека Фаррелла, то он был не просто товарищем — они с Кеньоном приходились друг другу двоюродными братьями, единственными детьми двух сестер, которые чуть ли не каждое лето проводили вместе, пока мальчики подрастали. Одно лето они жили в Берлине, другое — в Фолсбери-Холле на западе Англии. Два года подряд они отдыхали в поместье Фарреллов на Золотом берегу Лонг-Айленда. Как-то раз отправились в Париж, где в нежном тринадцатилетнем возрасте кузены каждое утро занимались французским, а во второй половине дня бродили по Лувру. Они встречались и после того, как окончили университет. Самым примечательным стало лето в Италии — на сей раз без матерей. Во время этого путешествия они некоторое время гостили у Луки Бартоли, в одной из его резиденций. Для Джека Фаррелла, чей отец был близким другом Джанкарло, это положило начало дружбе, которая переросла в длительное партнерство с семейством Бартоли. Для Кеньона это явилось первым, но перспективным знакомством с тайным миром.

Дружба Джека Фаррелла, Роберта Кеньона и Луки Бартоли, начавшаяся тем летом, продолжалась до смерти лорда. Как выяснилось, все трое молодых людей унаследовали места в совете директоров гуманитарной организации, называвшей себя орденом рыцарей Священного копья. Вплоть до последних месяцев Роберт, самый бедный в троице, держал свои деньги отдельно от партнеров. Почему Кеньон вдруг решил пожертвовать надежными скромными вложениями, поддерживавшими его семью на протяжении многих лет, для покупки ненадежной компании на рискованном игровом поле? Кейт на этот вопрос ответить не могла. Она лишь знала, что Кеньон очень радовался и волновался, намеревался все «перевернуть и переустроить», и его не особенно занимали размышления о том, способен ли он на это. Безусловно, он проявлял себя в другие моменты жизни как человек, склонный к авантюрам. Возможно, он подошел к такой точке в своей судьбе, когда ему захотелось еще больше риска, и он вообразил, что, заставив заработать плохо стоящую на ногах фирму, он заслужит уважение в высших кругах. В итоге его состояние мог назвать значительным только тот, кто сам владел не очень многим. В тех сферах, где вращался лорд Кеньон, его считали бедным родственником — человеком, у которого благородных кровей больше, нежели денег. А он начинал новую жизнь с красавицей невестой. Капитал тестя вдвое превышал состояние Кеньона, и деньги эти были заработаны опаснейшим путем. Возможно, Роберту Кеньону надоело жить на подачки, даже на самые щедрые, и у него появились амбиции. Если так, то его старые приятели использовали ситуацию против него.

Кейт в теорию верить не желала, по крайней мере без доказательств. Она настаивала на том, что и Джек Фаррелл, и Джанкарло Бартоли и так уже имели достаточно денег, заработанных законными путями, и в то время получали весьма и весьма солидный доход. Просто рекордную прибыль, если на то пошло. И та сумма, которую они извлекли из обманной сделки с Кеньоном, — то есть семьдесят пять миллионов фунтов — для них не являлась сногсшибательной. А для Кеньона она равнялась всему его состоянию. Роберт был английским лордом, героем войны, отмеченным наградами. У него имелись связи в верхах; его контакты могли быть полезны его друзьям, а это — так думала Кейт — стоит куда дороже семидесяти пяти миллионов фунтов.

Мэллой никогда не встречал людей, которым хватало денег; впрочем, в аргументах Кейт присутствовала некая логика. Кроме того, он не мог понять, зачем Бартоли понадобилось убивать не только Роберта Кеньона, но и саму Кейт. Она была крестницей старика и, судя по всему, его любимицей. Ее отец и Джанкарло были не просто партнерами по бизнесу, а старыми друзьями. Если Бартоли и решил по какой-то причине ликвидировать Роберта Кеньона, почему не подстроить все так, чтобы Кейт рядом не оказалось? Этот вопрос заставил Мэллоя пересмотреть свою теорию.