Кровавые кости

Он опустил руки в воду, смывая пену. На теле остались следы пузырей.

– Может быть, я боюсь, что вы подумаете, будто то, что случилось с Джейсоном, могло случиться и с нами.

– Эту теорию мы никогда не проверим.

– Вы так уверенно говорите, – сказал он. – Ваше вожделение наполняет воздух, и вы все же искренне верите, что мы никогда не будем вместе. Как вы можете хотеть меня почти так же сильно, как я хочу вас, и в то же время так твердо верить, что мы никогда не узнаем тел друг друга?

На это я не могла найти нужного ответа. Я села у стены, подтянув колени к подбородку. Переместив пистолет поудобнее, я сказала:

– Просто мы не будем этого делать, Жан-Клод, никогда не будем. Я не могу.

Где-то в душе я об этом жалела, но далеко не всей душой.

– Почему, ma petite?

– Секс – это доверие. Чтобы иметь с кем-то близость, я должна ему доверять. Вам я не доверяю.

Он посмотрел на меня синими-синими глазами, сногсшибательно красивый и мокрый.

– Вы ведь говорите искренне.

– Да, – кивнула я.

– Я вас не понимаю, ma petite. Стараюсь понять, но не могу.

– Вы для меня тоже загадка, если это вас утешает.

– Нисколько. Если бы вы были женщиной, уступающей случайному капризу, мы бы давно уже были в постели. – Он вздохнул и выпрямился. Вода едва доходила ему до пояса. – Конечно, если бы вы были женщиной столь легкомысленной, я бы вряд ли вас любил.

– Вам нравится трудность, преодоление.

– Верно, но с вами дело не только в этом, поверьте мне.

Он наклонился вперед, подобрав колени к груди, ссутулив плечи. По его спине сбегали, исчезая в воде, белые шрамы. Немного, но достаточно.

– Откуда у вас эти шрамы на спине? Если они не оставлены освященным предметом, они должны были бы зажить.

Он приложился щекой к коленям, глядя на меня. Вдруг он стай с виду моложе, уязвимее, больше похожим на человека.

– Не тогда, когда раны получены до смерти.

– Кто вас порол?

– Я был мальчиком для битья у сына аристократа.

Я вытаращила глаза.

– Вы говорите правду?

– Да.

– И потому Янош сегодня ночью выбрал плети – напомнить вам о вашем прошлом?

– Да.

– Вы не родились аристократом?

– Я родился в лачуге с земляным полом, ma petite.

Я поглядела недоверчиво:

– Ну да!

Он поднял голову.

– Если бы я что-то придумал, ma petite, это было бы что-нибудь более романтичное, более увлекательное, чем французский крестьянин.

– Значит, вы были слугой в замке?

– Я был компаньоном единственного сына хозяев. Когда шили одежду ему, шили и мне. У нас был один учитель. Один инструктор верховой езды. Меня учили фехтовать, танцевать и вести себя за столом. А когда он вел себя плохо, меня наказывали, поскольку он был единственным сыном, единственным наследником древнего имени. Сейчас говорят о жестоком обращении с детьми. – Он снова лег в ванну, в теплую воду. – Жалуются на то, что детей шлепают. Люди понятия не имеют, что такое жестокое обращение. Когда я был мальчиком, родители ничего особенного не видели в том, чтобы выпороть ребенка лошадиной плетью за плохое поведение или избить до крови. Даже аристократы секли своих детей – это была норма. Но он был их наследником, единственным ребенком. Поэтому моим родителям заплатили и взяли меня в замок. Владелица поместья выбрала меня за красивое лицо. Когда вампирша, которая меня превратила в вампира, наложила на меня руки, она тоже сказала, что ее привлекла моя красота.

– Погодите!

Он повернулся ко мне, глядя в упор темно-синими глазами.

– Это великолепное тело и лицо – это же все вампирская иллюзия? Ведь таких красивых не бывает?

– Я вам уже говорил, что это не моя сила заставляет вас видеть то, что вы видите. По крайней мере далеко не всегда.

– Серефина сказала, что вы были мальчиком для всех вампиров, которые вас хотели. Что она имела в виду?

– Вампиры убивают ради еды, но других превращают и вампиров по многим причинам. Некоторые – ради денег, богатства, даже титула, ради любви, а меня превратили в вампира ради похоти. Когда я был молод и слаб, меня передавали из рук в руки. Когда я кому-нибудь приедался, всегда находился другой.

Я смотрела на него в ужасе.

– Да, правда. Если бы вы придумали историю, она была бы не такой.

– Правда часто бывает неприятной или противной. Вы этого не замечали, ma petite?

Я кивнула:

– Да. Серефина стара. Я думала, вампиры не стареют.

– Мы сохраняем возраст, в котором умираем.

– Вы знали Серефину, когда были молоды?

– Да.

– Вы с ней спали?

– Да.

– Как вы могли позволить ей прикоснуться к вам?

– Меня подарил ей Мастер, по сравнению с которым она даже при своих новых способностях и силах слаба. У меня вряд ли был выбор. – Он смотрел на меня в упор. – Она знает, чего ты хочешь. Твое самое жгучее желание, твою самую сокровенную потребность, и она претворяет их в жизнь – или создает такую иллюзию. Что она предложила вам, ma petite? Что она могла такого вам предложить, что чуть не победила вас?

Я отвернулась – не хотела смотреть ему в глаза.

– А что она предложила вам много лет назад?

– Силу.

При этом ответе я подняла голову:

– Силу?

Он кивнул.

– Силу, чтобы уйти от них от всех.