Кровавый передел

А дело все в том, что я его будто обманул. И тиснул видеокассету. Но копию. (Кстати, про копию я ему сказал сам. Только сейчас, правда, однако же сказал. Зачем же вопить, точно защемило бейцалы на неудобном сиденье.)

— А в чем дело? — не понимал я. — Какая разница: копия, не копия? Мой тезка этим вопросом интересовался? Думаю, нет.

Генерал Орешко закатил глаза, но признался, что я прав. Не интересовался. И тем не менее я его подставил. Разве так настоящие друзья по оружию поступают?

Я вырвал из портупеи «стечкина» и, протянув страдальцу, посоветовал застрелиться. Чтобы не мучиться. И не чувствовать угрызений совести.

— Алекс?! Ты что, совсем идиот! — и по-бабьи принялся отмахиваться от железки.[253] — Убери эту дуру!..

Видимо, мой «стечкин» в ответ на такие оскорбительные слова не мог поступить иначе, как выплюнуть пулю в сторону нервного фан-фаныча.[254] Что он и сделал вопреки моему желанию. Так иногда бывает. Когда оружие само себя вынуждено защищать. От дураков.

Поначалу Орешко не понял, что произошло, — пуля ласковой пчелкой прожужжала мимо его генеральской территории сурла. И улетела в свободное пространство родины.

Я сделал вид, что ничего такого не произошло. И спрятал шпалер. От греха подальше. Генерал побликал бебиками и осторожно поинтересовался:

— Саша? Это что было?

— Карбюратор пробивает… иногда…

— Да?

— Да. А что такое?

— Нет. Ничего. — Поежился. — Так на чем мы остановились?

Я напомнил. И ещё напомнил, как меня подставляли. Неоднократно. Когда приходилось буквально из шкуры вылезать. Чтобы убежать живехоньким и здоровеньким. Так что ещё неизвестно, кто должен больше орать, как на Привозе. На такие справедливые мои слова генерал отвечал, что он меня, конечно, ценит как специалиста по экстремальным ситуациям, но, право, иногда мои действия… И покосился на «стечкина», который, кстати, мирно, как котенок, дремал в кобуре.

— Алекс, я тебя прошу впредь… — проговорил Орешко. — Ты поаккуратнее… С карбюратором. И банкиром. У последнего хорошее прикрытие. В правительстве.

— А у нас карбюратор… с хорошей кучностью при одиночной стрельбе.

— Саша, шутки твои… — покачал головой. — И потом, на хрена тебе этот Феникс? Будешь носиться как с писаной торбой?

— Ничего, — буркнул я, — пригодится в хозяйстве.

— Ну, я тебя предупредил, — оглянулся назад. Там маячил чиновничий лимузин. — За четыре «лимона» выкупить собственный зад? Сомневаюсь я что-то…

— Была бы в кино твоя жопа, дорогой друг…

— Ладно-ладно. Притормози, каскадер. Как на телеге, ей-ей…

— Ближе к народу надо, товарищ генерал, — притормозил автостарушку у обочины.

— Знаю-знаю, — отмахнулся. Открыл дверцу. — Привет головорезам… И помните, это ваша личная охота за дичью! Адью. — И с трудом выпал из машины, как мешок с кокосами.

Ну вот так всегда. Как награды и звания получать, так в первом доблестном ряду. А как на охоту за утками и прочими водоплавающими… Наверное, генерал знает то, чего не знаю я. Хотя намек получен, мол, «утка» находится под прикрытием. Ну и что? Мы охотники не только за дичью, но и на крупного рогатого зверя. Каким бы зверюга ни был мощным и каким бы ужасным на морду… маленькая, неожиданно жалящая пулька всегда остановит его жизнедеятельность, направленную во вред другим обитателям леса — зайчикам там, белочкам, лисичкам-сестричкам, волкам зубастым, оленям ветвистым, мишкам косолапым и проч.

Я устроил разнос в лучших традициях коммунистического режима. Себе. И «головорезам», мать их так, которые разводили руками и клялись, что работали аккуратно. Вместе со мной.

— Но Орешко лучше…

— Так на него вся Контора, — заметил Никитин. — А нашему джипу скоро каюк, я вам говорю. Вон… бензопровод…

— А я уже забыл, когда в ресторан ходил, — сказал Резо, — с девушкой.

— Е' в Бога-душу-мать! — взорвался я. — На кого мы похожи? Банда анархистов. Один с бензопроводом, как в бане с шайкой… А другой без ананасов и баб жить не может!.. Неделю.

Понятно, что друзья возмутились, начался шмон великий[255] наших взаимоотношений. В результате которого выяснилось, кто что думает. Про другого. То есть про меня. Оказывается, с точки зрения сладкой парочки, я веду себя весьма неадекватно многим ситуациям: самовлюблен, себе на уме, оторвался от коллектива, опять же матерюсь… При девушках.

— Вы что, уже е' девушки, ну уж не знал, извините, — обиделся я. Значит, вот такое мнение коллектива, мать-перемать. Обо мне.

— Алекс, мы за тебя и хотим как лучше…

— А пошли вы…

Хорошо, что друзья не последовали моему совету. Иногда я не сдержан в чувствах и словах, это правда. Но ведь, елки-зеленые, брызги шампанского, живой же человек. И душа болит. И запоры случаются. И ананасов хочется. И бабу тоже. Однако — прежде всего дело. А все остальное потом. И если мы занимаемся криминальной проблемой, то обязаны делать все так, чтобы не оказаться под могильными крестами. Хорошо, что генерал Орешко и его люди в одном окопе. С нами. И враг у нас один. А если бы…