Кровавый снег Даманского. События 1966-1969 гг.

1 марта с ночи не заладилась погода. Поднялась метель. К вечеру снегопад усилился. Мела поземка. Из отряда никаких ориентировок не поступало. Командование со своими резервами — маневренной группой и школой сержантского состава — находилось на армейских учениях на лесозаводском направлении. А это более 200 километров от наших застав. Как всегда уходили в холодную ночь погранотряды. Возвращаясь, докладывали, что на границе все спокойно.

Поздней ночью позвонил Стрельникову, поинтересовался, как дела, как обстановка.

— Вроде все спокойно. Наряды докладывают о каких-то доносящихся звуках. А что, толком не поймешь. Метет ведь, ничего не слышно и не видно. Но доживем до рассвета, а там понаблюдаем, определимся.

К 5.00 утра я проверил наряды и вернулся на заставу. Особых замечаний по службе не было. Рядовой В. Изотов только что испек хлеб. Надо сказать, что делал он это лучше всех в отряде. Многие командированные, уезжая, всегда просили подарить им этого необычайно душистого вкусного хлеба. На заставе стоял как раз тот особый запах, вдохнув который ощущаешь тепло и уют не только заставы, но и родного дома.

Я прошел в свой кабинет, сел за стол, чтобы прикинуть план работы на сегодня, т. е. на 2 марта. Надо провести тренировку по подъему заставы по команде «К бою» с выходом в опорный пункт. Послать на фланги рабочие группы для очистки от снега окопов, метель наверняка все засыпала, проверить связь. В общем, день предстоял, вроде бы обычный, но напряженный.

В дверь несмело постучали. На пороге появился повар рядовой В. Изотов, с подносом, на котором большими аппетитными ломтями лежал душистый свежеиспеченный хлеб, большой кусок сливочного масла, а также стояла, дымясь, кружка горячего свежего чая. Лицо этого крепкого, добродушного парня расплылось в приветливой улыбке.

— Угощайтесь, товарищ старший лейтенант. А то устали и продрогли на морозе.

— Есть немного.

Конечно, было приятно, когда солдат проявляет такую заботу о командире. Впрочем, на заставе было заведено, что любой ночной пограннаряд, в том числе и офицерский, когда возвращается со службы, должен быть накормлен.

Я поблагодарил Изотова и разрешил войти. Ио солдат нерешительно топтался у двери и не уходил.

— Что-нибудь случилось, Изотов?

— Да нет. Прошу только послать меня на этой неделе на границу. Надоело уже у печки стоять. Стыдно перед ребятами.

— Володя, дорогой, а кто хлеб печь будет? Кто ребят после службы хлебушком свежим накормит?

— Я уже смену себе подготовил, даже двоих.

— Кто такие, почему не знаю?

— Один тут за дверью стоит. Может, пригласить?

— Давай, давай...

Дверь приоткрылась, и на пороге появился новый хлебопек.

— Рядовой Миланич, это когда же вы научились этому ремеслу? И правда хлеб можете печь?

— Так точно, могу, — уверенно ответил молодой солдат.

Вид у него был опрятный и держался он с достоинством.

— Хорошо, Изотов, идите отдыхать, а после обеда пойдете переходным на левый фланг.

— Есть, на левый фланг, — весело ответил солдат, и лицо его расплылось в улыбке.

На заставе опять водворилась тишина. Я вновь и вновь размышлял о происшедшем разговоре с солдатами. Ведь можно было бы всю зиму просидеть на заставе в тепле, выпекая хлеб, и не морозить ноги в «секрете», и не мерить десятки километров дозорных троп в сутки. А он просился на передовую. Я был горд поступком солдата. А уже через несколько часов Изотов поднимется в атаку, будет сражаться героически до последнего патрона и... погибнет.

Вдруг я почувствовал острую необходимость увидеть других своих подчиненных. Поднялся и пошел в спальное помещение. Просторное, чистое, освещенное дежурным синим светом, оно показалось мне таинственным. Разметавшись на кроватях, богатырским крепким сном спали вчерашние юнцы, ставшие теперь надежными и крепкими бойцами. Кто-то улыбался во сне, кто-то стонал и скрежетал зубами, кто-то уткнулся носом в подушку и тихо, как ребенок, посапывал.

Вот Алеша Сырцев. Он пару часов как вернулся со службы. На его тумбочке лежала раскрытая книга. Это был учебник по высшей математике. Алексея призвали в армию со второго курса пединститута. После службы он мечтал продолжить учебу. Стать учителем. Днем эта мечта оборвется вместе с его жизнью.

Виктор Ермолюк, лучший командир отделения. Он учил и воспитывал своих подчиненных личным примером. «Делай как я», — был его принцип. И солдаты тянулись за ним, подражали ему, любили своего командира. Ему можно смело поручить любое дело. Мужественное, по-мужски красивое лицо этого парня выделяло его среди остальных. Сейчас он спал на спине, широко раскинув руки. Одна рука свисала с узкой солдатской кровати. Я поправил, прикрыл одеялом. Он на мгновение приоткрыл глаза, улыбнулся и, перевернувшись на бок, опять заснул. В бою снаряд, пробив броню БТР, взорвется в его теле. Так, случайно или нет он собою прикроет остальных, в том числе и меня.