Кровавый ветер

Грязный холл, обшарпанная стойка регистрации. За барьером прыщавый парнишка с глуповатым лицом. Я обрадовался ему, как лучшему другу.

— Номер! — выдохнул я якобы из последних сил. — На самом верху, где потише. Отоспаться наконец.

В заведении три этажа, по десять номеров на каждом: пять во двор, пять на улицу.

Парень тупо уставился на меня.

— Надо ждать. Мисс Келли там, — прогундосил он и шевельнул бровями вверх. Губами он не шевелил. Зачем утруждать губы, если есть нос.

Мисс Келли не значилась в перечне интересующих меня лиц. Очень мне нужны ее проницательный взгляд и неудобные вопросы — как высказанные, так и не высказанные. Подальше от мисс Келли!

— Брось, парень. Хочешь, чтобы я сейчас рухнул? Мне не нужна никакая мисс. Пустая койка — вот что мне сейчас по нраву. Спать! Давай комнату.

И я протянул руку за ключом 313-го номера.

Но ключи висели под носом у парня, и он наложил лапу на 313-й.

— Эта комната сдана, — выпалил он неожиданно резво. — Я покажу вам другую.

Парень прихватил ключ от 317-й и вынырнул из-за барьера. Он чуть не свалился, споткнувшись о мою сумку, и мне пришлось поддержать его. Выпустив локоть парня и перехватив свой багаж поудобнее, я последовал за ним по узкой и темной лестнице, по такому же коридору третьего этажа. Ковер на лестнице и в коридоре оказался, однако, такой толщины, что звук шагов полностью поглощался. В этом, как и во всем на свете, свои плюсы и минусы.

Комната показалась мне не краше коридора: узкая темная нора с одним окном. Демонстрация номера заключалась лишь в том, что парень распахнул передо мною дверь. Я сунул ему в руку четвертак:

— Спасибо. И больше обо мне не беспокойтесь. Отдыхаю, может, сутки.

Я захлопнул дверь и заперся, щелкнув ключом. Далеко отходить, однако, не трудился. Выждав две минуты, бесшумно повернул ключ, открыл дверь и вышел в коридор.

Здесь ночь круглые сутки, хотя и не та ночь, что царит в белом безмолвии Заполярья. Посреди коридора шипит один газовый рожок. Что ж, пусть шипит, хотя и он мне ни к чему. Ковер-благодетель скрывает шаги, красться необязательно.

Самая дальняя — 311-я. В ней разговаривают двое, мужчина и женщина.

Комната 313 рядом. В ней тихо. Я достал универсальный ключ. Да, в 313-й пусто. Обычная комната дешевого отеля. Кровать… да и все, пожалуй. Когда-то была «под золото», кое-где латунь еще не стерлась, кое-где ее уже сменила рыжая ржавчина. Окно выходит в большой, но запущенный сад. О! Мебель: одинокий стул с жесткой спинкой. Я подтянул стул к двери, ведущей в 311-й. Дверь, разумеется, заперта, замочная скважина заткнута с той стороны. Я присел. Женщина, вероятнее всего, стояла у двери в коридор.

— Я сразу пошлю его наверх, — сказала она приятным, мелодичным голосом. Значит, это мисс Келли. — Я позвонила ему сразу же, он должен прибыть с минуты на минуту.

Рядом со мной что-то неопределенно хрюкнуло. Джобсон, очевидно, лежал на кровати рядом с дверью между комнатами. Звук открываемой и закрываемой двери. Тишина. Жалобный стон пружин: значит, Джобсон сменил позу. Я устроился поудобнее на этом раздолбанном стуле — к счастью, не таком скрипучем. Вздремнул. Мгновенно проснулся от звука дверной защелки в 311-м. Кто-то вошел; заскрипела кровать, Джобсон уселся.

— Наконец-то, — проворчал он. — Долго пришлось поджидать.

Входящий ничего не ответил. Дверь закрыли и заперли. Наконец вновь прибывший что-то пробормотал, но я ничего не разобрал.

— Угу, — ответил Джобсон. — Ладно-ладно, давайте к делу.

Он встал и, наверное, подошел к тому, второму типу. Я прилип к двери ухом. Опустился на колени, попытался выковырять затычку. Короче, так я ничего и не разобрал. Иногда Джобсон повышал голос, и до меня доносились фрагменты их содержательной беседы.

— Сколько? — вырвалось у него вдруг. — Ладно, десять кусков, и можете забыть, как выглядит малыш Фредди Джобсон.

Я чуть не присвистнул. Пытаться шантажировать банду Льюиса… Безопаснее улечься спать на железнодорожном полотне. Потом Джобсон тоном скорбящего родственника жалостно помянул бедного старого мистера Фуллера. А под конец вспылил:

— Слушай, парень, кончай мне пудрить мозги. Я не видел, как ты его кокнул, но я слышал, как вы с ним трепались за пару часов до этого. Как он тебе рассказывал о сотне кусков, которые с него хочет сколоть банда. Как ты ему сказал… «Слушай, — сказал ты ему, — я могу их отвезти, если ты дашь мне лично половину. Пятьдесят тысяч». И как ты пообещал к восьми прийти за ответом. Удивляюсь, почему он сам тогда тебя не пристрелил, вместо того чтобы дожидаться восьми. Как думаешь, присяжным понравится такая история? Молчишь? А еще меньше она понравится ребятишкам Льюиса, если они о ней узнают.

«Вот оно что! — подумал я. — Вот почему Джобсон такой смелый. Он сейчас не против банды Льюиса, а против кого-то, кто захотел эту банду „наколоть“».

Тут в 311-м зазвонил телефон. Джобсон снял трубку, и опять я ничего не разобрал. Трубка грохнулась на крюк, и на этот раз я хорошо расслышал возбужденный голос шантажиста: