Круг Матарезе

С каждым новым репортажем, отнюдь не проливавшим свет на случившееся в отеле, Скофилд чувствовал себя все более обманутым и загнанным в ловушку. Он понимал, что вовлечен во что-то, частью чего он никак не хотел стать. Он больше не был за бортом. Хотел бы он знать, где ему предстоит обретаться, куда закинет теперь его жизнь. Его неумолимо вовлекали в нечто под названием «загадка Матарезе».

Около четырех он вышел прогуляться в поля, пройтись по берегу реки. Когда он выходил, он не сомневался, что русский следит за ним и видит, как Брэй прихватил свой «магнум-4». Русский действительно видел, но спокойно отложил свой «буран» на столик рядом с креслом, в котором оставался сидеть с книгой в руках.

В пять Талейников подвел итоги и предложил:

– Думаю, стоит прибыть на место встречи за час до девяти и определиться на местности. Я должен быть уверен в безопасности.

– Я доверяю Уинтропу, – кратко отрезал Брэй.

– Да и я верю. Но уверен ли ты в тех, с кем он свяжется?

– Он никому не скажет, что собирается повидаться с нами. Он хочет поговорить с тобой, и накоротке. У него есть к тебе вопросы: имена, явки, должности, военные звания…

– Я постараюсь дать ему ответы относительно всего, что касается Матарезе. Но ни в чем другом я не собираюсь раскрываться.

– Браво!..

– Как бы там ни было, я все еще считаю, что…

– Мы выходим через пятнадцать минут! – прервал его Скофилд. – Надо пообедать по пути к месту встречи. Перекусим порознь, каждый в своем месте.

В 7.35 Брэй въехал на стоянку у южного входа в парк. И он, и человек из КГБ успели сделать к моменту назначенной встречи по четыре рейда в разных направлениях, обследуя тропки, аллеи, кусты, изучая деревья, беседки, уступы и площадки скалистой местности. Ночь выдалась люто холодная, желающих прогуливаться по такой погоде они не обнаружили. Оба сошлись в маленьком овражке. Талейников заговорил первым:

– Ничего подозрительного в моем секторе обзора.

Скофилд взглянул на светящийся циферблат:

– Сейчас восемь тридцать. Я подойду к машине, как только она подъедет. А ты жди там, поодаль. Я подам тебе сигнал, когда приблизиться.

– Интересно, как ты это сделаешь? Расстояние ведь немалое.

– Спички… я зажгу спичку.

– Это вам свойственно…

– Что?!

– Ничего! Неважно…

Без двух минут девять лимузин Уинтропа въехал в парк и остановился в двадцати метрах от машины Брэя. Завидев водителя, Скофилд в первый момент насторожился, но почти в тот же миг узнал старого шофера по имени Стенли, проработавшего у Уинтропа около двадцати лет. У этого человека было загадочное прошлое, будучи морским офицером, он прошел через несколько трибуналов, но Уинтроп никогда не упоминал об этом, не придавал значения слухам и неизменно называл своего водителя «мой друг Стенли».

Брэй подошел к лимузину. Стенли распахнул дверцу и мгновенно оказался на тротуаре, держа в левой руке карманный фонарик. Правая рука в кармане пальто означала, что он в любую секунду готов выстрелить.

Луч фонаря высветил лицо Скофилда, и ему пришлось зажмуриться. Справившись с ослеплением, он громко сказал:

– Привет, Стенли!

– Прошло столько времени, мистер Скофилд. Я рад видеть вас.

– Спасибо, и я рад видеть вас, Стенли.

– Посол ждет вас в машине. Можете садиться.

– Отлично. Кстати, через пару минут я собираюсь зажечь спичку. Это послужит сигналом тому, кто должен присоединиться к нам. Он там поодаль и подойдет по одной из тропинок.

– Да, я понял. Шеф предупредил, что вас будет двое.

– Послушайте, Стенли, – Брэй помялся, – если вы все еще курите эти ваши тонкие сигары, то повремените секунду-другую, не прикуривайте, а? Я тем временем успею перекинуться с мистером Уинтропом парой слов и зажечь свою сигнальную спичку.

– Ну и память у вас, черт подери. А я как раз собирался закурить…

Брэй проворно сел на заднее сиденье и оказался лицом к лицу с человеком, который был в ответе за всю его жизнь. Уинтроп постарел, очень постарел, но глаза его, по-прежнему живые, светились умом.

Они пожали друг другу руки, Уинтроп чуть задержал ладонь Скофилда в своей.

– Я часто думал о тебе, – мягко заговорил бывший посол и разведчик, внимательно рассматривая лицо Брэя, покрытое свежими ссадинами и синяками. – Меня охватывают сложные чувства, – продолжал он, – но, видимо, мне не следует говорить тебе об этом?..

– Нет, сэр, не стоит.

– Многое изменилось, верно, Брэй? Наши идеалы, наши возможности сделать так много и для многих… Мы были крестоносцами поначалу… – Старик сжал руку Скофилда и улыбнулся. – Ты помнишь? У тебя был грандиозный план в отношении Ленд-Лиза, была своя прекрасная концепция экономической дипломатии. Я всегда говорил, что люди не собираются платить просто так, тем более переплачивать зря…

– Мои идеи стоило отвергнуть…

– Может быть, и так. Мы бы приперли Советы к стенке. Я помню, как ты говорил: «Если от нас ждут действий как от капиталистического правительства, то нам не следует поступать иначе. Американцы оплатили половину затрат Советской Армии. Надо получить по векселям, получить и привлечь людей».

– Я был наивный теоретик, студент, помешанный на геополитике.