Круг замкнулся

Первые два дня Клэр провела, купаясь или загорая с книжкой на террасе. Книг в доме не водилось, если не считать запертого и снабженного сигнализацией застекленного шкафчика с первыми изданиями современных классиков (Торнтон Уайлдер, Скотт Фитцджеральд, Стейнбек) и томами восемнадцатого и семнадцатого веков — все это для чтения явно не предназначалось. К счастью, книги Клэр привезла с собой. Патрика и Ровену она почти не видела, молодые люди могли плавать и нырять с аквалангом часами. Втроем они встречались только за едой, оказавшейся отягощенной заковыристым этикетом. В первый вечер ужин для них приготовил повар, живущий в доме. Гости, не привыкшие к таким порядкам, чувствовали себя неловко, а обслуга, подававшая блюда, в свою очередь, испытывала неловкость, когда гости пытались проявить дружелюбие, вовлечь в беседу и в принципе относиться к ним как к одушевленным человеческим существам. В итоге Клэр отказалась впредь подвергать себя таким мучениям. В последующие два вечера они ужинали в ресторанах Боддена. Правда, доставлял их туда Джордж, который бы просто не выпустил их одних с виллы, а потом преданный шофер терпеливо ждал в машине, когда они пожелают ехать домой. Во время совместных трапез Клэр изо всех сил старалась разговорить Ровену, но девушка отвечала холодно, односложно и чуть ли не грубо. Клэр сочла, что у Ровены с Патриком мало общего, их практически ничего не связывало, кроме очевидного физического влечения, и она дала этим отношениям сроку самое позднее до Рождества.

К концу третьего дня Майкл так и не появился, Патрику и Ровене надо было улетать домой. У обоих был свободный год между школой и университетом, и через два дня Ровена намеревалась приступить к работе в архитектурной мастерской своего дяди в Эдинбурге. Патрик галантно вызвался отвезти ее туда. Помахав на прощанье сыну и Ровене в аэропорту, куда их вихрем домчал Джордж, Клэр провела полтора еще более несуразных дня одна, но на людях — полдюжины слуг, похоже, дали подписку не разговаривать с ней, хотя неустанно следовали за ней тенью, куда бы она ни пошла, всегда готовые наполнить ее бокал или убрать тарелку, как только она заканчивала есть.

Ее охватило странное чувство, если не сказать больше. Она не могла примирить ощущение полного одиночества с тем фактом, что за ней постоянно наблюдают (либо безмолвные бдительные слуги, либо видеокамеры, которые включались автоматически, издавая щелчок или урчание, стоило ей войти в какое-нибудь помещение). Она не понимала, что она здесь делает, и чувствовала себя скорее пленницей, нежели гостьей. И уже не знала, на каком она свете: не превратилась ли она часом в персонаж Катрин Денев в голливудском римейке «Отвращения»,[28]

снятом в цвете и шикарных декорациях.

Долгожданный приезд Майкла внес некоторые изменения, но не столь значительные, на какие рассчитывала Клэр. Они ходили вместе на пляж, вместе плавали, ужинали на воздухе у кромки бассейна. Однажды Майкл посадил ее в катер и повез в гости к приятелю, чья яхта стояла на приколе в нескольких милях от Лонг-Коконат-Пойнта. Они занимались любовью на песке, в спальне и даже (один раз — сгоряча и с катастрофическим исходом) на гребном тренажере в спортзале. Единственное, чего они не делали, это не разговаривали. Твердое намерение Клэр донести до Майкла ее нарастающую тревогу по поводу их совместного будущего разбивалось о его вечно озабоченный вид, его величавую недоступность. Он мог быть словоохотлив, когда хотел: они, как обычно, спорили на политические темы — полусерьезно, полушутя; он обсуждал с ней текущие события, состояние экономики, надвигающуюся войну с Ираком (которую он не одобрял) и даже, случалось, более простые вещи вроде карибской кухни или образования его детей (учившихся, разумеется, в частных школах-интернатах). Но любая попытка перевести разговор на эмоциональный уровень натыкалась на пустоту.

И Клэр опять спрашивала себя, зачем она сюда приехала. В огромной прихожей Майкл нажимал на кнопку пульта управления, и перед ним вырастал широкий плазменный телеэкран, словно в каком-нибудь киношном звездолете. Клэр наблюдала, как Майкл переключается с «Блумберга» на другие деловые спутниковые каналы и обратно, и снова задавала себе вопрос: «Что я здесь делаю?»