Круг замкнулся

Добравшись до оконечности полуострова и прикрыв глаза от утреннего солнца, с ослепительным накалом отражавшегося от воды, они, как встарь, с восхищением глядели на два отряда волн, бежавших рядом, образуя сложные треугольные переплетения, а затем смешиваясь и сливаясь воедино, — когда-то подросток Бенжамен назвал это «пенистым беспорядочным совокуплением». Пол и Рольф улыбались друг другу, явно чувствуя одно и то же, но оба молчали. Пискнул мобильник, доложив об очередном сообщении, но Пол не стал его читать. Решил приберечь на потом.

А когда наконец Рольф заговорил, речь его текла очень медленно, будто он выуживал слова из глубин сознания.

— Странно… — начал он, — странно, но я совершенно не помню, каково это: барахтаться в открытом море, сопротивляясь стихии, которая тянет тебя вниз, на дно. Наверное, я думал, что умираю. Я даже не помню, как ты меня спас. Нет, конечно, я знаю, что так оно и было, но не могу этого представить, не могу… заставить себя снова это пережить. — Он посмотрел на горизонт и еще сильнее сощурился: солнце било прямо в глаза. — У нас в головах стоят предохранители. Да, уверен, в этом все дело.

— Я тоже не очень хорошо помню, как все было, — сказал Пол. И добавил, понимая банальность своих слов: — С тех пор много воды утекло.

— Я иногда задумываюсь, а стоило ли меня спасать, — неожиданно продолжил Рольф.

— Ты что? — неподдельно изумился Пол.

— Абсолютная ценность человеческой жизни, — произнес Рольф, словно размышляя вслух. — Я никогда по-настоящему не понимал этого постулата. И никогда под ним не подписывался. Что касается моей личной нравственной философии, я всегда тяготел к утилитарности. Когда ты бросился в воду и вытащил меня, ты действовал не раздумывая, повинуясь животному инстинкту. Не знаю, сделал бы я то же самое на твоем месте.

— Когда видишь, как кто-то тонет, — ответил Пол, — не раздумываешь, достоин этот человек спасения или нет. Не стоишь и не прикидываешь минут десять, достаточно ли добрых дел совершил утопающий на благо человечества. Начнем с того, что у тебя на это нет времени. Просто ныряешь и все.

— Разумеется, — подхватил Рольф, — я согласен. Я лишь хочу сказать, что с рациональной точки зрения ты, возможно, поступил неправильно.

— Неправильно?

— Если бы я утонул в тот день… Ну, родители, понятно, горевали бы. Но потом… — Рольф покачал головой. — Моя жена встретила бы кого-нибудь, с кем она была бы счастливее, чем со мной. Это уж точно. И не случилось бы моих увлечений на стороне, которые никому из участников не принесли ничего, кроме страданий. А руководство компании легко нашло бы кого-то другого на мою должность, не менее сообразительного, чем я. — Он обернулся к Полу, в его голосе теперь звучал гнев, чуть ли не злоба. — Видишь, у меня нет ни малейших иллюзий на свой счет. Знаю, я эгоист. И на счастье других людей мне в большой степени плевать.

— Тогда я поступил правильно, — тихо, но упрямо отозвался Пол. — И что бы ты ни говорил, меня не переубедишь.

Сунув руки в карманы, Рольф побрел к воде. Он долго стоял спиной к Полу, не двигаясь. Пол подошел и встал рядом, вынуждая Рольфа высказаться до конца.

— Ты понимаешь, не правда ли, что я не в состоянии сделать то, о чем ты просишь? Кое-что не подлежит спасению. Если эти слова неприменимы к человеческим жизням, то уж во всяком случае применимы к разваливающемуся бизнесу. — Он положил руку на плечо Пола, но жест вышел нарочитым, и он убрал руку. — Знаю, я перед тобой в долгу. И я помогу тебе чем смогу. Дам денег. Предоставлю в твое распоряжение летний дом на побережье — привози свою любовницу когда хочешь. Сообщу тебе телефон лучшей проститутки в мире, которая, кстати, живет в Лондоне. Но этого я не могу сделать. Я недостаточно силен. Ты просишь невозможного.

— Все, чего я прошу, донести мое предложение до руководства — пусть они пересмотрят свои подходы…

— Мне заранее известно, что они скажут. Пол, речь идет не о том, чтобы вытащить человека из воды. Речь идет о куда более мощной стихии. О рынке. Который тоже бывает безжалостным и разрушительным. Ты ведь веришь в рынок? Ты и твоя партия? Значит, вы должны быть честны с людьми. Вы должны заставить их осознать, что порою рынок засасывает людей на дно, а потом вышвыривает их безжизненные тела на берег, и с этим ни ты, ни кто-либо другой ничего не в силах поделать. Не лгите им. Не поощряйте их веру в то, что можно сидеть на двух стульях.

И тут позади них, вдалеке, раздался шум двигателя; рокот приближался. Они оглянулись, и Пол, как и накануне вечером, увидел в небе черную точку, постепенно увеличивающуюся. Рольф посмотрел на часы, удовлетворенно кивнул:

— Десять тридцать. Ни на минуту не опоздал. Вперед, Пол, помашешь мне на прощанье, если захочешь.

Рольф побежал к вертолету, приземлявшемуся на пляже, к восторгу туристов. Они пялились на солидного некрасивого человека в темном, сшитом на заказ, костюме, который бежал по песку с кейсом в одной руке и ботинками в другой; за ним вплотную следовал Пол. Кое-кто даже принялся фотографировать.

Прощались они, надрывно крича.