Круг Земной

Когда Финн кончил свою речь, люди стали выражать свое одобрение. Многим хотелось пограбить, и все считали, что бонды заслуживают наказания и что, возможно, они тогда сразу же разбегутся, как об этом говорил Финн. Тормод Скальд Черных Бровей[623] сказал тогда такую вису:

Подожжем все домыЗдесь окрест! Пусть гложетКровли огнь. Готово

К бою княжье войско.Да пожрут пожарыСтены трёндских хижин,В корчах пней  [624]

да сгинетВсе! –  вот слово скальда.

Когда конунг услышал, чего хотят его люди, он попросил, чтобы все замолчали, и сказал:

– Бонды заслуживают того, чтобы с ними поступили так, как вы предлагаете. Они помнят, что по моему велению их сжигали в их собственных домах и карали другими карами. Их жгли по моему велению, когда они отступались от правой веры и впадали в язычество, не слушая моих слов. Мы должны были тогда наказывать за измену Богу. Измена своему конунгу не заслуживает столь сурового наказания, хотя они и нарушили клятву верности мне, а так не подобает поступать тем, кто хочет быть достойными людьми. Я могу простить измену мне теперь, но я не мог простить им их измену богу. Я хочу поэтому, чтобы мои люди вели себя мирно и не грабили бондов. Я сам первым поеду к бондам, и хорошо, если нам удастся заключить с ними мир, но если они вступят с нами в бой, то нам останется либо пасть в битве, – и если мы погибнем, не совершив грабежей, то это будет нам на благо, – либо мы одержим победу, и тогда вы станете наследниками тех, кто сражался против нас, так как они либо погибнут, либо обратятся в бегство, а их имущество и в том и в другом случае достанется вам. Вот тогда-то и пригодятся их большие усадьбы и хорошие дома, а от того, что сгорит, никому никакого проку не будет, так что от грабежей будет больше потерь, чем приобретений. А сейчас нам надо прочесать всю округу и собрать всех способных носить оружие, кого мы еще сможем найти. Пусть наши люди режут скот и берут другие припасы, необходимые нам, чтобы прокормиться, но сверх этого ничего делать не следует. Хорошо бы, однако, убить разведчиков бондов, если только вы поймаете их. Даг со своим войском поедет с севера по долине, а я со своим войском поеду по главной дороге. К вечеру мы встретимся и заночуем в одном месте.

CCVI

Говорят, что когда Олав конунг построил свое войско, он поставил вокруг себя людей, которые должны были защищать его щитами. Для этого он отобрал самых сильных и ловких. Потом он позвал к себе своих скальдов и велел им быть рядом с ним.

– Вы должны, – говорит он, – стоять здесь и видеть все, что происходит, собственными глазами, тогда вам не придется полагаться на рассказы других, ведь потом вы должны будете рассказать об этой битве и сложить о ней песни. Там были Тормод Скальд Черных Бровей и Гицур Золотые Ресницы[625], приемный отец Ховгарда-Рэва. Третьим был Торфинн Рот[626]. Тормод сказал Гицуру:

– Не будем стоять вплотную друг к другу, товарищ, оставим место и для Сигвата скальда, если он приедет сюда. Он наверняка захочет стоять перед конунгом, да и конунг будет недоволен, если перед ним окажется кто-то другой.

Услышав эти слова, конунг сказал:

– Не надо винить Сигвата за то, что его здесь нет. Он часто бывал со мною в сражениях, а сейчас он, наверно, молится за нас, это нам теперь нужнее всего.

Тормод говорит:

– Возможно, конунг, что молитвы тебе сейчас всего нужнее, но вокруг твоего стяга сильно поредело бы, если бы все твои дружинники отправились молиться в Румаборг. Мы просто хотели сказать, что, правду говоря, вы никого так охотно не слушали, как Сигвата.

Тогда скальды стали говорить между собой о том, что им подобает сочинить песни о тех событиях, которые скоро должны произойти. Тут Гицур сказал: