Круги ужаса

Она захохотала, распахнув свою пасть, что позволило мне разглядеть два отличных коренных зуба из золота, которые я некогда подарил ей взамен собственных, выбитых тюремными товарками точным прямым ударом.

«Вот и имей доброе сердце!..»

Я был уязвлен. Я невысок ростом и толст, но не люблю, когда мне напоминают, что Тил означает утка-мандаринка. Несмотря на уверения мисс Эльзы, я был человеком далеко не мужественным.

— Мег, — сказал я, — я должен на несколько дней уехать; обещаю обдумать ваше предложение.

— Как хочешь, но легче передвинуть Тауэр, чем заставить Мег Блоксон изменить свое решение!

Я тут же побежал к Эльзе и рассказал, что произошло.

— Завтра моя тайна станет тайной полишинеля, — простонал я.

Она не потеряла спокойствия и заставила меня выпить стаканчик виски.

— Вы говорили о небольшой поездке, — сказала она, — неплохо придумано, чтобы выиграть время. Поезжайте отдохнуть в Кингстон, остановитесь в таверне «Королевская корона». Ешьте, пейте, спите и не думайте больше о Мег Блоксон.

Короткое пребывание в «Королевской короне» пошло мне на пользу; я еще никогда не едал лучшего паштета из анчоусов и более сочной индюшки с клюквой.

На третий день я в ожидании яиц с беконом пробегал полицейские новости в утренней газете и наткнулся на следующее сообщение: «Вчера в 17 часов некая Маргарет Блоксон, домохозяйка, проживающая на Бьюри-сквер, 44, была сбита на Блум-стрит неизвестным автомобилем и скончалась на месте».

В зале никого не было, и я мог рассмеяться от удовольствия. Яйца с беконом показались мне просто восхитительными, и я заказал вторую порцию.

Проглотив завтрак, я тут же вернулся в Лондон.

Эльза встретила меня виски и сигарами Клей.

— Чтобы успокоить ваши волнения, — просюсюкала она.

Затем передала мне пакетик, обернутый шелковой бумагой.

Я достал из него золотые коренные зубы, которые подарил Мег Блоксон в минуту глупой щедрости.

— Боже! — воскликнул я. — Как вы смогли?..

— К тому же среди бела дня, — закончила она с иронией.

Господи, какая женщина?.. Какая замечательная женщина!

* * *

Жизнь втроем в моем доме по Бьюри-сквер была очень приятной. Я никогда бы не поверил, что можно так обхаживать и любить мужчину.

В поведении Руфь ничего не изменилось, словно она сочла, что моя женитьба на ее сестре была самым обычным делом в мире.

Она с блеском заменила Мег Блоксон; дом блестел от чистоты, как новенькая монета, а еда была выше всяких похвал. Она вела себя так, словно мы никогда и не заговаривали о браке.

Мое уважение к жене росло с каждым днем.

Она усовершенствовала мои методы, преодолевая трудности с удивительной легкостью и расширяя горизонты моих операций.

Без ее руководства и помощи я бы не осмелился ограбить древние мавзолеи Торрингтонского аббатства — они принесли одиннадцать золотых распятий, усыпанных драгоценными камнями.

О Боже, почему весна с криками ласточек и запахами сирени сыграла со мной дурную шутку?

Я столкнулся с Руфь на лестнице, когда солнце светило через окошко на лестничной площадки и вокруг ее головки сиял нимб святой.

На ней была чудная зеленая блузка с большим вырезом…

Я обнял ее и расцеловал в глаза и губы.

— Ты еще любишь меня? — прошептал я.

— Я никогда не переставала тебя любить, Аб, — просто ответила она, и ее улыбка осветилась золотым блеском зубов.

Скрипнула ступенька лестницы, и мы сразу отскочили друг от друга, но увидели только кота Гримми — он не спускал с нас глаз.

Однако мне показалось, что я ощутил запах лаванды, но это были лишь игра моего воображения и замешательство. За ленчем, когда Руфь отсутствовала, супруга спросила меня:

— Вы не находите, что Руфь изменилась?

— Нет, совершенно нет, — ответил я нетвердым голосом.

— Она плохо себя чувствует… и плохо спит. Надо сходить к аптекарю и купить тюбик веронала.

Я облегченно вздохнул — волноваться не следовало. Эльза пила кофе с удовольствием — она всегда наслаждалась вкусными вещами.

* * *

Я не жаворонок и люблю поваляться в постели до той минуты, пока из кухни не донесется запах свежесваренного кофе и жареного сала.

В то утро, хотя солнечные лучи уже давно освещали шторы, этот аппетитный запах заставлял себя ждать.

Вдруг я услышал снизу голос Эльзы:

— Аб, спускайтесь скорее… с Руфь неладно…

Руфь неподвижно лежала на спине. Она была бледнее обычного, губы ее были полураскрыты, и на солнце сверкали ее золотые зубы.

— Она спит? — спросил я.

— Думаю, дело серьезнее; идите за доктором Стиллером на Блум-стрит.

На ночном столике лежал пустой тюбик веронала.

Доктор Стиллер явился без особых упрашиваний. Это был небрежно одетый человек с грязными руками и лицом. От него несло спиртным, несмотря на раннее утро.

Он склонился над Руфью и одобрительно махнул рукой.

— Что и называется смертью! — сказал он.

Он достал из кармана бланк и принялся писать.