Круглый год

Зато леса оживились зимними гостями, о которых мы раньше говорили. Не только красивы, но и полезны они. Жадно набросились на ягоды, которыми полна наша щедрая осень, Мы на это не в обиде: они на родине такой роскоши не видели. Кончатся ягоды — примутся за семена сорняков, а ведь это уже прямая польза. Ягоды, к сожалению, мы до сих пор не научились собирать для своих нужд, как следовало бы. Не будем же неоправданно жадничать.

Звери

Полон шорохов осенний лес. Прижался под кустиком заяц-беляк кажется ему: со всех сторон враги подбираются. А если ещё и перелинял рано, в зимние белые штанишки до снега нарядился — вовсе от страха не дышит, крадучись из леса на поле, луг выбирается. Там хоть тишина сердце успокоит.

Ласка, горностай по заячьему примеру тоже в белое платье нарядились. У горностая хоть самый кончик хвостика чёрный, а у ласки только носик да глаза чёрные. Белочка тоже скромное серенькое платьице надела, авось куница не приметит. Но это, пожалуй, мало поможет: зорок беспощадный враг.

В календарь звери не заглядывают и так чувствуют: кончится сытая осень, а зима, ох, длинна. Осень — запасиха, зима — подбериха. И кто как сумеет, хлопочут, торопятся, запасаются. Самый простой способ — нарастить запас сала на собственных боках и с тем залечь на зимний долгий сон. Такой способ медведь себе выбрал, но пока ещё только к нему приступает. И это не без хлопот достаётся: ещё нескоро удастся набрать сала такой туше. Медведице надо и больше: ведь у неё в берлоге появятся детки. Ну и стараются жиреть огромные звери. Им всё годится: от крохотного муравьишки до заблудившейся в лесу коровы, и ягоды, жёлуди, корни, семена растений.

Из насекомоядных откормились и ложатся спать ежи. Норку копать они ленятся, норовят чужую пустую квартиру занять, или подходящее место под каким-нибудь корнем понравится. На иголках спать жестковато, так ёж на сухих листьях поваляется, нацепит их на иголки и везёт к себе в норку, точно сухая куча листьев сама ползёт. Вот и подстилка на всю зиму. Теперь уже и маленькие дети не верят, что ёж так себе на пропитание яблоки на иголки накалывает и домой тащит. Ёж никакой растительной пищи не ест. Но хорошо себе норку утеплить не умеет или ленится, в суровую зиму и замёрзнуть может. Остальные насекомоядные спячки не признают — очень уж прожорливы: землеройка любая, если пару часов ничего съедобного не найдёт, умирает. Об этом мы говорили выше. Где же такой жадине наготовить себе еды на всю зиму? Не спят и кроты. Но они, наловив побольше дождевых червей, делают иногда запасы, обкусывая головы, чтобы черви не расползались.

Грызуны

К сожалению, нет зимней спячки и у мышевидных грызунов, из них особенно вредны полёвки: и запасы делают, да ещё и детей выводят круглый год, даже зимой под снегом. Подсчитано, что пара полёвок в год могла бы дать потомство (дети, внуки, Правнуки и их потомство) до 300 миллионов в год. Но и при обычных благоприятных условиях семейка может составить 400–500 штук. Удивительно ли, что ими питаются хищные птицы и звери до волков и медведей (так-же ценные пушные). Трудный вопрос задаёт нам природа: чего больше от этих вредителей — вреда или пользы?

Лесная сказка

По дорожке в густом старом лесу быстро шли два мальчика. Один постарше, темноволосый и темноглазый, говорил горячо и на ходу то и дело взмахивал рукой. Другой, беленький, кудрявый, почти бежал около него, чтобы не отстать.

— Ты, Вадик, к нам в первый раз приехал, — говорил первый. — Ничего, значит, в лесу не знаешь, так?

— Так, — охотно согласился Вадик. — Только я маму давно просил, ещё летом…

— Ладно, ладно, — перебил его старший. — Я тебе всё показать могу. Озеро там есть, деревья в воде отражаются, точно и там лес, только вверх ногами. Занятно? Оно, может, даже вовсе неизвестное. Я его сам нашёл. И никому про него не говорил. Ни словечка.

— Наверное, неизвестное, — подхватил Вадик убеждённо. — А знаешь что? Давай мы его сами назовём. Только для нас. И оно только для нас будет известное.

— Ой, здорово ты придумал! — восхитился Сашок. — Только для нас известное. Наша тайна будет!

Некоторое время мальчики шли рядом молча. Озеро — тайна, и название его — тоже тайна. От этого и само озеро становилось интереснее. Но вот тропинка свернула в сторону в обход глубокого оврага.

— Ты что думаешь? Это и овраг не простой, — заговорил опять Сашок. — Барсучий овраг. Тут барсук живёт. Большой, как собака. Старый. Мы с дедом его не раз видели. Идёт и ворчит: «Уф, уф!» Ты его не бойся, он сам никого не обижает. Только не трогай. А то у него когтищи — во! И зубы…

— Не буду трогать, — с готовностью согласился Вадик. Он нагнулся и заглянул в таинственную глубину оврага. Что же? Интересно бы на него посмотреть. Только… пускай он лучше не на тропинке встретится, а шёл бы там, внизу, и «уф, уф» говорил.