Крушение

– Ты сам знаешь, Алекс, как с этим обстоит. Когда реально на статью не тянет, ограничиваются царапками. Я полагаю, какой-нибудь домовладелец или спонсор-девелопер поднял скулеж насчет побродяжек, вот департамент под видом здравоохранения и борьбы с наркоманией и произвел подобие профилактики… Как бы то ни было, в тюрягу твоя мисс Чейз не попала, и после этого она снова уплывает из поля зрения, пока… э-э… год и три месяца назад не учиняет пьяный дебош снова, и также в Центральном – на Олив-стрит, возле Четвертой авеню. То есть ближе к Скид-Роу[14].

– Вероятно, она обитала где-то в центре.

– Я бы тоже так сказал… Ничего более, пока буквально несколько дней назад, уже в Бель-Эйр… оп! Опять дело замяли. Ты гляди-ка. – Майло повернулся ко мне. – Явно не королева преступного мира. Возможно, свое жилье она сменила на улицы Вестсайда, иначе зачем ей было кочевать из центра аж до Пубаленда всего лишь с тем, чтобы там залезть к кому-то на задний двор. Не иначе как она решила заделаться «дитём природы», облюбовав себе подножье гор?

– Первый раз в Центральном она попала через несколько месяцев после того, как умер ее психиатр. Если б никто не пришел ему на смену, она быстро сошла бы на нет.

– Логично. С полицейского ракурса замечу: как сумасшедшая она ведет себя неплохо. В ее ситуации я видал и таких, на ком аресты висят пачками.

– Там в протоколах о задержании не значатся адреса? – поинтересовался я.

Майло крутнул экранное изображение назад.

– Первый раз, в Санленде, ее взяли на Голливудских Холмах, в Корт-Мадере. Второй раз – на Сансете.

– В Беверли-Хиллс?

– Да ну. Как она могла там очутиться?

– Психиатр договорился со студией, чтобы та оплачивала Зельде коттедж при отеле «Беверли-Хиллс». Может, она соврала, что до сих пор живет там.

– Нет, этот адрес где-то в Восточном Голливуде… Может быть, Эхо-парк.

Майло зашел на интернет-карту и пальцем обозначил место:

– Формально Голливуд, но прямо на границе. Глянем, что нам говорит ОТС…[15] Действующих водительских прав или зарегистрированных транспортных средств не зарегистрировано. Как и удостоверений личности, выданных на основе лицензии. В чистом виде человек с улицы. Дети в документах тоже не фигурируют; видимо, мать утратила права опеки. А отец у ребенка вообще зарегистрирован?

– Насчет этого она не распространялась.

– Понятно. Давай-ка лучше переключимся на поиски ее чада. Твой ум через это успокоится и перейдет на помощь мне в составлении всей этой муси-пусечной хрени.

Майло прошерстил несколько сайтов соцуслуг, включая саму Службу соцобеспечения, для точности дублируя свои поиски звонками. Ни о Зельде, ни об Овидии Чейзе в системе не значилось ровным счетом ничего.

– Ишь ты… – Он озадаченно повел головой. – Ладно. При отсутствии хорошего зайдем от плохого.

* * *

Я внутренне напрягся: Стёрджис зашел на сайт коронера[16].

Слава богу, ничего.

То же самое по базе данных пропавших детей Лос-Анджелеса, Сан-Диего, Сан-Бернардино, Вентуры и Санта-Барбары.

Затем он прошелся по списку правонарушителей Калифорнийского управления по делам молодежи.

– По крайней мере, плохим парнем он не кажется. Давай теперь в национальном масштабе.

Море пропавших одиннадцатилетних мальчишек по всей стране. Сплошь полудетские лица – из них многие пропали так давно, что уже давно перешагнули порог указанного в файле возраста.

Мука для столь многих семей.

Но Овидия Чейза среди них нет.

Майло, ерзнув резиной колес по линолеуму, совершил подъездной маневр на стуле.

– Тебе, вероятно, приходила мысль, что психическое заболевание может быть и генетическим? В таком случае как насчет педиатрических отделений психбольниц?

– Само собой. – Я безрадостно развел руками.

– Извини, – сказал мой друг, – но тут обзвон уместней делать тебе, а не мне.

Он нашел мне пустующую допросную, откуда я позвонил в педиатрию Рейвенсвуда и отрекомендовался – с нулевым, впрочем, результатом. То же самое ждало меня и в окружной клинике, и во всех прочих государственных больницах, где есть детские психиатрические стационары.

Когда я вернулся и сообщил об этом Майло, тот сказал:

– А нельзя основать на этом вывод, что отсутствие новостей – уже хорошие новости? Что он, например, живет и бед не знает в образцовой приемной семье?

– Если только в совершенном мире… Единственное место, о котором мне думается, это частная психушка, но доступ к их записям нам заказан.

– Частная стоит целое состояние, Алекс. Не представляю, чтобы это мог позволить себе ребенок бездомной женщины. Если только он не в заведении, живущем за счет правительства. Но если б так, его имя по-любому всплыло бы в каком-нибудь списке социальных услуг. То же самое и в государственной школе: его зарегистрировали бы для получения субсидий. Ну а навороченные интернаты я уж и в расчет не беру, верно?

– Верно.

– Тогда что дальше?

На это у меня ответа не было.

Майло задал вопрос:

– Сегодня на вашем свидании она про ребенка не упоминала вообще?