Крушение империи

Вопрос был риторическим. Потому что я ни секунды не поверил, что он этого не знал. Но отвечать что-то было надо.

– Выполнял особое задание по приказу инженера полка, товарищ старший сержант!

– А то, что у тебя личный состав – тебе что, похер, что ли? Или ты считаешь, что с ним за тебя должен возиться кто-то другой? А ты не оборзел ли?

– Никак нет, товарищ старший сержант! Мною этот вопрос был доложен товарищу майору сразу же по получении задания.

– И что?

– Не могу знать, товарищ старший сержант!

Линкявичус хмыкнул, после чего развернулся и двинулся в сторону каптерки, бросив мне:

– Иди за мной!

В каптерке сидели трое. Двое с лычками сержанта и старшины на полевом ХБ расположились рядом с письменным столом, накрытым бумагой, а еще один – дюжий парень в брюках и нательной рубахе – ковырялся с чем-то в дальнем углу у окна.

Старший сержант вошел, отступил на шаг в сторону и, когда я прошел мимо, слегка подтолкнул меня в спину, саркастически заявив:

– Вот, пацаны, наша пропажа, за которую мы уже месяц пашем. Прибыл наконец-то…

Я сделал три шага вперед и, уставя взгляд строго вперед, громко доложился:

– Сержант Марков, представляюсь по случаю назначения на должность командира первого отделения инженерно-саперного взвода роты обеспечения…

Сержант со старшиной переглянулись и усмехнулись. В принципе я знал, кто это. Вернее, предполагал… Потому как за прошедший месяц успел выяснить штатное расписание и персоналии того подразделения, в котором буду служить, а также заранее подготовил пару «домашних заготовок». Ну, для установления нормальных отношений с командованием и руководством… Так что старшина, скорее всего, являлся старшиной нашей роты, а сержант – «замком» второго взвода. Вследствие чего в каптерке сейчас присутствовала большая часть высшего, так сказать, сержантско-старшинского состава нашей роты… Сидевший напротив старшины сержант повернулся ко мне и с надсадом произнес:

– Молодой, ты понимаешь, что нам должен? Мы за тебя целый месяц пахали как духи, а ты в это время где-то там прохлаждался без личного состава и в ус не дул.

– Так точно, товарищ сержант, – громко выпалил я, продолжая оставаться по стойке «смирно».

– И? – подал голос уже старшина.

– Разрешите принести извинения?!

Старшина недоуменно уставился на сидящего напротив него сержанта, после чего перевел взгляд на Линкявичуса, а затем озадаченно произнес:

– Ну давай…

Я сделал три шага вперед и резким движением сдернул с полки свой чемодан, который я углядел еще в тот момент, когда только вошел в каптерку. Он у меня был приметный – фибровый, но покрытый толстой немаркой тканью и с солидными встроенными замками. Я купил его в Чехословакии, во время поездки на марафон в Кошице. Но когда после поездки в Париж вся наша семья оказалась полностью оснащена чемоданами от Louis Vuitton, я решил взять его в армию. Вещь прочная, солидная, может на что нужное пригодиться. Даже хотя бы на «махнуться» с кем-нибудь из дедов и получить за это какие-нибудь преференции. Кто ж знал, что меня отправят учиться на сержанта…

Сняв чемодан, я быстро его открыл и выудил из него два пузыря довольно вонючей чимкентской водки, которые я купил за пару дней до отъезда, сгоняв в самоход из располаги термезской учебки, как раз на случай установления дружеских отношений. Но вследствие моего почти молниеносного убытия из нового места расположения сразу после прибытия в оное так и не сумел ими воспользоваться… Закрыв чемодан, я аккуратно поставил их на стол и снова принял стойку «смирно». Трое младших командиров одобрительно переглянулись, после чего старшина расплылся в улыбке.

– Сечешь…

– Так точно!

Но замок второго взвода, похоже, решил выдоить меня на полную. Небрежно взяв бутылку в руку, он вгляделся в этикетку и скривился:

– Чимкентская… – после чего окинул меня суровым взглядом: – Ты ж понимаешь, что этого мало?

Я, до сего момента все так же продолжавший стоять по стойке «смирно», несколько удивленно усмехнулся – ох ты ж, какова бывает жадность человеческая, после чего резким движением руки выдернул бутылку из его пальцев, а второй цапнул ту, что стояла на столе. И со словами:

– Ну, значит, не договорились… – размахнулся так, как будто собираюсь ударить одной бутылкой по другой.

– Стой! …ля! Ты че?! Стоять! – четыре возгласа слились в один вопль. После чего вскочивший на ноги жадный сержант прыгнул ко мне. Но я привычно ушел в сторону, а когда он пролетел мимо меня, со всей дури засветил ему сапогом по заднице. Причем так, что тот улетел под вешалки с парадкой.

– А-а-а… с-сука! – взревел он, вскакивая на ноги, после чего заорал на меня: – Молодой, ты ж понимаешь, что тебе после этого не жить?!

Я усмехнулся:

– Не думаю, – и, окинув взглядом всех четверых, пояснил: – Первый разряд по самбо и по боксу плюс золотая медаль Олимпиады-80 по марафонскому бегу. Так что кого забью, кого заломаю, а от остальных – убегу!

Линкявичус со старшиной озадаченно переглянулись, но тут в глазах старшины мелькнуло узнавание, и он, вскочив, хлопнул себя по лбу:

– Олимпиада… Марков! Ну точно же… а я голову ломаю – где я тебя видел?!