Крутое пике. Америка и новый экономический порядок после глобального кризиса

Выдача денег банкам обходится бюджету довольно дорого и, возможно, противоречит тем заявлениям, которые выдавал Обама, когда баллотировался на должность президента. В то время он не говорил, что собирается стать врачом «Скорой помощи» и лечить банковскую систему именно таким образом. Билл Клинтон в значительной степени пожертвовал своими президентскими амбициями, когда занялся сокращением дефицита бюджета. Обама рискует в той же мере, решая менее привлекательную задачу — провести рекапитализацию банков, в результате чего они смогут вернуться к прежнему здоровому состоянию и вновь вести себя так же безрассудно, как они делали это ранее, в очередной раз порождая огромные проблемы в экономике.

Ставка Обамы на продолжение курса по оказанию помощи банкам, курса, который начала администрация Буша, по своей природе была многомерной. Если экономический спад окажется более глубоким или более продолжительным, чем он думал, или если проблемы банков окажутся более серьезными, чем они утверждали, стоимость восстановительных работ будет еще больше. Тогда для окончательного решения этой проблемы у Обамы может просто не хватить денег. Больше денег, может быть, потребуется и для проведения второго раунда стимулирования. Недовольство по поводу расточительства банков может затруднить в будущем одобрение Конгрессом выделения дополнительных средств. К тому же неизбежно расходы на поддержку банков придется осуществлять за счет других приоритетных направлений, что, вполне вероятно, отрицательно скажется на моральном авторитете президента, учитывая, что спасательные действия в первую очередь направлены на поддержку именно тех участников, которые привели Америку и весь остальной мир к краю пропасти. Общественное возмущение в отношении финансового сектора, который использовал свои сверхогромные прибыли для покупки политического влияния, благодаря которому этот сектор вначале освободился от регулирования, а затем получил триллион долларов субсидий, скорее всего, будет только усиливаться. Неясно, как долго общественность сможет терпеть высказывания сторонников этих мер, лицемерно заявляющих о финансовой ответственности и о свободном рынке, и на этом основании возражающих против помощи малоимущим владельцам жилья, ссылаясь на моральные риски, состоящие, по их мнению, в том, что помощь, предоставленная этим собственникам сейчас, приведет лишь к необходимости осуществления более масштабных действий по их спасению в будущем и к снижению у них стимулов самим заниматься погашением кредитов. При этом все подобные заявления делаются одновременно с необузданными запросами денег для себя.

Обама скоро узнает, что его новые друзья, связанные с ним финансовыми интересами, на самом деле не являются надежными союзниками. Они примут миллиарды, выделяемые им в помощь и поддержку, но, если Обама хотя бы намекнет, что он, возможно, согласен с критикой в адрес основных американских финансовых игроков, получающих необоснованно большие объемы финансовой помощи, на него тут же обрушится их гнев. Если же Обама не выступит с подобной критикой, он, скорее всего, потеряет контакт с простыми американцами и не будет чувствовать, насколько неохотно они расстаются с деньгами, направляемыми банкирам.

Учитывая допущенные банкирами грубые нарушения, которые так дорого обомнись американцам, вряд ли кто-то удивился бы, если бы на финансовый сектор обрушился поток брани, но на самом деле эмоции оказались направлены совсем в другую сторону. Законопроект, в котором предусматривалось ограничение размеров вознаграждения высшего руководства тех банков, которые получили от правительства деньги для выхода из кризиса,12 стали называть одним из «Нюрнбергских законов». Председатель совета директоров Citigroup заявил, что часть вины за случившееся лежит на каждом, но «для нашей культуры важнее найти злодея и сделать его козлом отпущения»13.

Ярый сторонник программы TARP пошел еще дальше и заявил, что низложение банкиров Америки происходило «быстрее и жестче, чем во времена Мао, когда в китайских деревнях устраивали гонения на интеллигентов»14. Не было никаких сомнений: на этот раз мучители чувствовали себя мучениками.