Крутой секс

Как только такси подкатило к дверям под вывеской «Покатуй», к Чикильдееву и Потапову подошел молодой человек спортивного телосложения. Черная майка туго обтягивала мускулы, очевидно, накачанные упорной игрой в бильярд.

– Вы не к Стрепетову случайно?

– Совершенно верно, – сказал Сева.

– Пойдемте.

Они вошли внутрь клуба, где несколько бильярдных столов ожидали посетителей, а за стойкой бара скучал бармен. Почти тут же в полутемном помещении обнаружился еще один человек, который представился:

– Максим Стрепетов.

– Очень приятно, – сказал Сева. – Это мы звонили.

– Пройдемте в ВИП-комнату, – не то предложил, не то приказал Стрепетов. – Там и поговорим.

– Послушайте, Всеволод, зачем нам идти в какую-то комнату? – тревожно прошептал профессор.

– Не поднимайте волну, – беспечно отозвался Сева. – Все в порядке.

Обычно в кинофильмах, когда кто-то из героев говорит что-то вроде этого, – жди совсем обратного.

Вслед за журналистом Чикильдеев и Потапов вошли в предложенную комнату и обнаружили там несколько неулыбчивых мужчин с цепкими глазами.

– Это мои друзья, – сказал Стрепетов. – С ними вы можете быть откровенными.

Друзья согласно закивали. В этот момент в комнату вошел еще один друг и что-то шепнул другому. Другой друг кивнул и сделал знак Стрепетову.

– Мы сейчас поедем ко мне на квартиру, – сказал журналист, – и вы там все расскажете. Здесь слишком много ушей.

– А чего же вы здесь встречу назначили? – удивился Сева.

– Надо было убедиться, что это не провокация, что вы порядочные люди.

– За версту видно, что мы порядочные! – заерепенился Сева. – Никаких ушей мы не боимся и никуда не поедем!

В ответ Севу и профессора – уже второй раз за этот удивительный день – недружелюбно стиснули с обеих сторон и повели к выходу.

– Позвольте, я не понимаю! – запетушился профессор.

– Не вздумай винта нарезать, фуцан! – внушительно сказали ему в ответ.

– Что?

– Не рыпайся, не то перо в бок получишь. Втыкаешь?

– Используя синонимический ряд, я могу догадаться, что вы имеете в виду, – сказал профессор.

От таких несносных речей сопровождающие совсем расстроились.

– Кончай понты давить, козел!

– А что такое понты? – тут же спросил профессор.

Но вместо просвещающего ответа ему пообещали начистить хрюкало.

Не знаю, как профессор, но Сева, когда их выводили из нехорошего клуба, ощутил такое же отчаяние, как несколько лет назад в подвале, когда они искали библиотеку Ивана Грозного. Но тогда их выручило внезапное появление Зашибца. Теперь же повторения чуда не ожидалось. Даже завалящих свидетелей не было вокруг. Только немного поодаль околачивался никому не нужный человек-реклама, сплюснутый двумя щитами с надписью, несомненно, дурацкого содержания.

«Кто же теперь поможет Кате?»-заметалась у Севы в голове обжигающая мысль.

Увидев группу прилично одетых людей, человек-реклама поспешил к ним и перегородил дорогу.

– Отвянь, короед! Закурить не дам! – грозно сказал ему один из бильярдщиков.

Этот шум не произвел нужного впечатления. Человек-реклама указал подбородком сначала на Потапова, потом на Чикильдеева и спросил:

– Куда вы ведете этих людей?

– Вот-вот! Куда вы нас ведете? – подхватил профессор.

– Не заостряйся! – посоветовали ему, а человека-рекламу грубо отодвинули в сторону, и тот с грохотом повалился на тротуар.

У Севы похолодело в животе, а профессор пискнул:

– Какое вы имеете право?

– Что? Какое я имею право козлов учить? – изумился тот, что уронил упавшего. – Щас растолкую!

Непонятно, как бы развивались дальше события – скорее всего не слишком удачно для Чикильдеева и Потапова – если бы в этот момент трагическую картину не оживила еще одна персона. Честное слово, совершенно не понятно откуда берутся эти старушки-норушки. Будто из-под земли вырастают. Так это или нет, но появилась как раз такая бабка и пронзительным голосом, более противным, чем она сама, заголосила:

– Негодяи! Зачем вы уронили этого человека?

Разумеется, скандалистка тут же нарвалась на ответную грубость:

– Уползай, пока жива!

Бабка зачем-то стала рыться в своей сумке, похожей на дирижабль, но чуть поменьше размерами. Потом гордо приосанилась, будто собиралась читать стихи, однако вместо стихов прокричала:

– Поднимите этого человека и извинитесь! Я требую!

– Ух ты, *! – сказал один из тех, что держали Севу и профессора. – Ну, щас по бестолковке получишь!

Громила сгреб бабку и зажал ей рот ладонью.

– Отнеси ее на помойку, – велел другой разбойник, очевидно, более главный.

Однако тут же послышался другой приказ, отданный писклявым голосом:

– Отпусти бабулю!

Это велел появившийся из-за угла наглец пионерского возраста.

Злодеи хором заматерились, а пионер тем временем подбежал к тому, что держал бабку и, тыкая в него пальцем, закричал звонче прежнего:

– Я кому сказал: отпусти!

Ему тут же попытались дать значительного пинка под зад, но малец ловко отскочил.

Гнусная гвардия не успела высказать все пришедшие на ум ругательства, как поблизости появились еще трое граждан. Все они почему-то спешили именно к тому месту, где находились Сева и профессор, и еще издали махали руками:

– Мы идем! Мы идем!..

– Валим налево! – решили те, что держали Чикильдеева и Потапова.

Они отпустили бабку и потащили обоих узников в ближайший переулок. Есть, знаете ли, в каждом городе такие неприятные закоулки, словно специально созданные для ужасных дел.

Тем временем подбежавшие граждане поставили человека-рекламу на ноги, и тот закричал:

– Нужно выручить вон тех людей! Их схватили бандиты!

Пострадавшая бабка подтвердила:

– Самые что ни на есть бандиты!

Пионер тут же вприпрыжку побежал следом за удаляющейся компанией, а за ним поспешили остальные. Пустой переулок стал стремительно заполняться людьми. Причем, людьми самыми разнообразными, включая детей, увешанных пейджерами, плейерами и уокманами. Даже прибежал официант с подносом, очевидно, из соседнего кафе.

– Где это? Где это? – стал он спрашивать у окружающих.

– Да здесь! – отвечали ему.

– Наши там еще идут! – сообщил официант.

Вскоре собралась довольно значительная толпа, избавиться от которой без наряда милиции нечего было и думать. Злодеи, державшие Севу и профессора, занервничали, и один сказал:

– Вроде как буксы горят.

Впрочем, нервничать было из-за чего. Какой-то среднемодно одетый интеллигент предложил на всякий случай переписать номера всех автомашин поблизости, на что конопатый юноша отозвался:

– А я уже переписал!

Женщина с ребенком порекомендовала позвонить в милицию.

– Зачем? – сказал официант. – Лучше я знакомым ребятам из боксерской секции брякну, они тут рядом живут.

Пионер тем временем подобрался к бильярдщикам вплотную и пронзительно закричал:

– У одного под пиджаком пистолет!

Владелец пиджака и пистолета хотел влепить доносчику затрещину по арбузу с короткой стрижкой, но в руку ему вцепились сразу несколько человек.

– За что ты хочешь мальчика ударить? За то, что правду сказал?

Одна дама предложила мальцу:

– Возьми мой зонтик. Если будет драться – ткни ему в глаз!

– Позвольте! – возмутился кто-то. – Это будет нарушением устава!

– Никакого нарушения не будет! – возразила дама.

Ее поддержали несколько человек, в то время, как другие кричали:

– Будет! Будет!

– Пора сдергивать! – решили злодеи.

Крепкие пальцы, держащие Севу и профессора, разжались, а их владельцы резвыми акулами прорезали рыбью стаю граждан и пропали.

Чикильдеев и Потапов, видя перед собой столько разнообразных лиц, не знали, кого благодарить за освобождение. Поэтому они только повторяли, поворачиваясь в разные стороны:

– Спасибо!.. Спасибо!..

Но после того, как профессор немного пришел в себя и к нему вернулась способность логически мыслить, он задал ближайшему гражданину неизбежный вопрос:

– Простите, я не совсем понимаю… Даже совсем не понимаю… Откуда вы все… вот так сразу… И как будто знали, что у нас тут… такая ситуация?

– В общем, мы догадывались, – сказал гражданин.

– Каким же образом?

– А вот! – гражданин указал на свое ухо, в котором притаился маленький предмет. – Здесь наушник, а в кармане – приемник, он же передатчик.

– Слава богу, что я свой не забыла, сунула в сумку! – влезла в разговор та самая старушка-норушка, с которой началась заваруха. – Неужели, думаю, забыла? Пошарила– и нашла!

– Система оповещения специально разработана инженером Александром Львовичем Трехцилиндером, – сказал интеллигент в шляпе. – Если кому-то из нас нужна помощь, прибор дает сигнал – и на этот сигнал мы все собираемся.

– Простите, кто это – «мы»? – спросил профессор Потапов.

– Норлы, – пояснил шляпа.

– Норлы? – повторил Чикильдеев. – Смешное слово. На каких-то живущих в норах зверей похоже. Правда, если убрать букву Н, то получатся «орлы».

– На самом деле это обыковенная аббревиатура, – сказал интеллигент в шляпе. – От слов «нормальные люди». Неизвестно, кто придумал такое название, но мы носим его с гордостью.

– В холодную погоду я даже надеваю вязаную шапку, на которой вышито: «НОРЛ», – подтвердил небритый верзила.

– Не понимаю, кто все-таки такие эти ваши норлы? – сказал Сева. – Нельзя ли немножко растолковать.

– Ну… норлы – это которые не бросают пивные бутылки в метро, – сказал шляпа.

– Не выбрасывают старые газовые плиты на общественный сквер! – добавила старушка с болонкой на руках.

– Кормят бедных уток, оставшихся зимовать, и бродячих собак, – добавил пионер.

– Не бросают окурки в писсуар, не мочатся мимо унитаза и поднимают крышку, – сказал хмурый мужчина.

– Фу! – кошачьи фыркнула старушка.

– А что? Формально сформулировано правильно! – сказал опрятный старичок.

– Ведут себя так, чтобы перед иностранцами не было стыдно ни за людей, которые едут в троллейбусе, ни за запах от них, – сказал низенький толстый мужчина.

– Вот прекрасная национальная идея! – воскликнул профессор Потапов. – Добиться того, чтобы не было стыдно за наши троллейбусы!

– А я, например, – снова влез низенький и толстый, – всегда сажусь в метро на свободные места, чтобы не дать занять их крепким мужикам и наглым юношам, а потом уступаю свое место вошедшим в вагон женщинам.

– Тоже прекрасно! – восхитился профессор. – Как чудесно, что в нашей стране столько замечательных людей!

– Как вы можете так говорить? – возмутилась женщина в красной куртке и черных очках. – Разве не знаете, сколько на самом деле у нас в стране никчемных людей, наркоманов и пьяни!

– И просто идиотов! – тут же раздались голоса со всех сторон. – Моральных уродов!.. Воров и бандитов!.. Продажных чиновников!.. И просто бесполезных слюнтяев!

– Если всех их вычесть из народа, то окажется, что в нашей стране живет не так уж много людей! – подвела черту все та же женщина в красном.

– А норлов еще меньше! – прокричал кто-то из толпы.

– А вот говорят, есть страны, где норлов чуть не половина жителей, – сказал школьник в очках.

– Не верь статистике, сынок! – отозвался пенсионер. – Будь мудрее!

– Если вы себе придумали особое название, то почему бы не придумать еще и другое – для тех, которые мусорят в лифтах, и все такое прочее? – предложил профессор.

– А мы уже придумали! – сообщили сразу несколько норлов. – Мы называем их: злопы.

– Это вроде тех мордоворотов, что нас схватили? – спросил Сева.

– Нет, эти обыкновенные бандиты. Если бы не было злопов, бандитов было бы меньше. Злопы – это которые всюду гадят и всех ненавидят.

– Не знаю, как насчет тех, кто гадит, – сказал Сева, – но вот некоторым водителям я бы придумал самые гадкие клички. А то ведь есть такие ублюдки, который считают за честь подрезать автобус.

– А я таким уже придумал полную классификацию! – выкрикнул конопатый юноша. – И список составил! Например, тот, кто пролезает на светофоре перед всеми, а потом не видит зеленый сигнал и задерживает остальных – тот застрянец. А тот, кто говорит по мобильному телефону за рулем и из-за этого еле едет, – мобилдуй.

– Да! – мечтательно протянул один из норлов. – Если бы все, как мы, боролись с произволом, то было бы во столько раз меньше произвола, во сколько нас больше.

– Что вы имеете в виду? – осведомился профессор.

– Например, город полон автомобилей, которые поставлены так, что прохожие не могут протиснуться, троллейбусы не могут проехать, а то и вообще на газоне! Если бы граждане плевали на такие авто, мазали их мороженым – порядок бы установился.

– Некоторые из наших носят с собой хороший клей, – радостно сообщил лысый мужчина. – Как увидят авто, припаркованное без уважения к общественному порядку, приклеивают на лобовое стекло записку: «Паркуйся грамотно, злоп!».

– Но мы это не поддерживаем! – сказал пионер.

– А мы поддерживаем! – заявил пенсионер с клюкой.

– Ну и унижайтесь перед злопами!

– А вы сначала сделайте так, чтобы к вам в подъезд можно было войти без содрогания! Нельзя рваться благоустраивать страну, не благоустроив свой подъезд! А потом уже приклеивайте свои записочки!..

Профессор наклонился к Севе и прошептал:

– Кажется, Всеволод, нам пора идти по своим делам, поскольку здесь, я боюсь, начинается выяснение политических предпочтений. Сначала все разделятся на наклейщиков и ненаклейщиков, а потом наклейщики расколются на умеренных и непримиримых.

– Согласен, – отозвался Сева.

Они выбрались из толпы норлов, которая гомонила все громче, и пошли прочь из нехорошего переулка. По дороге им снова встретился рекламный человек-бутерброд, и Сева помахал ему рукой.

– Спасибо, что вступились за нас!

– Пустяки! – отозвался тот. – Мне Роман Степанович вас так хорошо обрисовал, что я обоих сразу узнал.

Чикильдеев и Потапов споткнулись на ровном месте и остановились.

– Вас прислал Зашибец?!

– Ну, он как бы не прислал, а просто попросил, чтобы я сюда заглянул. Сказал, что вы тоже сюда обязательно придете.

– Он так и сказал?

– Вообще-то не совсем так. Он сказал что-то типа: «Наверняка они туда попрутся».

– Замечательно! – воскликнул Потапов. – Узнаю милицейскую манеру Романа Степановича!.. Интересно, как он догадался, где нас искать?

– Ничего удивительного, мы же сами ему рассказали о депутате и журналисте, – напомнил Сева.

– Может он и норлов подослал? – предположил профессор.

– Бросьте! – сморщился Чикильдеев. – Вы что, не знаете Романа Степановича? По его мнению люди делятся на идиотов и сволочей. Причем первые мечтают стать вторыми. А норлы получаются какой-то третий сорт. Удивительно только одно: как все точно совпало!

– Ну, это вполне в рамках аксиом Колмогорова, – сказал человек-реклама.

– Так вы специалист по теории вероятностей! – воскликнул профессор.

– Я вижу, вы тоже об этом кое-что слышали, – отозвался человек-реклама.

– Приходилось, – сознался Аркадий Марксович и протянул руку. – Профессор Потапов, археограф-источниковед.

– Иннокентий Самокатов, кандидат.

Из-под рекламного щита вылезла рука, и рукопожатие двух научных рабоников состоялось.

– Может зайдем ко мне, попьем чаю? – предложил Самокатов. – Я здесь недалеко живу.

– Действительно! Прекрасная мысль! – поддержал профессор. – У нас как раз с утра во рту ни крошки не было. Вы не против, Всеволод?

– Не против, – сказал Сева. – Купим что-нибудь вкусное и позвоним насчет Кати.