Крутые белые парни

– Его надо показать врачу, – сказал как-то раз Ричард. – Иначе он заболеет лихорадкой и умрет. Или в одну из грозовых ночей сойдет с ума и что-нибудь натворит, а нам придется расхлебывать его сумасшествие вместе с ним.

– Заткнись, Ричард, – ответила Рута Бет, невольно зажмурившись, когда после одной из вспышек молнии по стене кухни запрыгали особенно яркие и контрастные тени. – Папа страдает. Это истинное страдание. Ему нужно время, чтобы взять себя в руки.

– Ему нужен врач. Нельзя же потерять в перестрелке два пальца и не показаться врачу.

– Как мало ты знаешь, Ричард. Я слышала, что еще в пятьдесят четвертом году мой дядя случайно сунул руку в молотилку. Так ему оторвало всю кисть, а в округе не было тогда ни одного врача. Ему забинтовали руку, очень плотно забинтовали, а через несколько дней он был живой и веселый, и ничего ему не сделалось. Человек – он как сорняк, ему все нипочем. Это только в городах всякие хлюпики бегут к врачу, как только у них чуть-чуть потекло из носа.

– И долго он прожил после этого случая?

– Он умер через год от лихорадки. Но лихорадка была не от этого, она приключилась по другой причине.

– Рута Бет, я…

Дверь распахнулась от сильного удара; в кухню ворвался дождь. В этот же момент сверкнувшая молния, как в дешевом фильме, высветила на пороге фигуру Ламара с искаженным яростью лицом; волосы на его голове были спутаны в невообразимом беспорядке, в глазах горел огонь безумия. Мышцы напряжены и покрыты струйками дождевой воды. На груди проглядывали контуры незаконченного льва.

– Ричард! – скомандовал он. – Я хочу, чтобы ты проявил свой талант художника. Я хочу, чтобы ты нарисовал мне картину. Мальчик, рисуй ее так, словно от этого зависит твоя жизнь. Я должен увидеть эту картину, иначе я умру, Ричард.

Ричард вытянулся перед Ламаром:

– Я слушаю тебя, Ламар. Скажи, что ты хочешь. Я смогу нарисовать эту картину. Я нарисую ее так же, как рисовал для тебя льва. Только скажи мне, что надо, и я сделаю.

– Ричард, я хочу видеть, как счастлив на небесах малютка Оделл. Он восседает там по правую руку от Господа. Он играет с кошкой, нет, с маленьким котенком. Над головой у него сияние. По другую руку от Господа – Иисус Христос. Он очень доволен, что его лучший друг Оделл присоединился к нему на небе.

– Д-да, – произнес Ричард, думая, что такая картина будет слишком трудноисполнимой для него с его скромным талантом.

– Но это еще не все. Это только то, что будет на небесах. Это будет на верху картины. Здесь, на земле, Ричард, здесь на земле ты нарисуешь поганого Бада Пьюти, как он поджаривается на костре. Ты понимаешь, что я имею в виду? Его сжигают на костре. В адском пламени горит его бренная плоть. Он истошно кричит и молит о пощаде. Но нет ему никакой пощады. Ты понял меня?

– Да, я понял, Ламар. А ты? Ты будешь на этой картине?

– Да, мой мальчик. Я тот, кто поджег этот костер.