Крутые белые парни

Глава 11

Оделл сидел, положив в подол платья АР-15. На голове у него был ярко-рыжий парик. Груди у него тоже были. Губы неумело накрашены помадой. На нем было надето отороченное серым мехом пальто, которое в 1958 году в универмаге Диллона в Оклахома-Сити папаша Руты Бет купил мамаше Руты Бет. Оделл не слишком походил на женщину. Если бы к нему пригляделись поближе, то скорее приняли бы его за гигантского роста трансвестита с орудием убийства на коленях.

Но кому надо было приглядываться?

Он спокойно и мирно сидел на заднем сиденье маленькой «тойоты» Руты Бет, стоящей в двадцати километрах от Ред-Ривер на окраине Уичито-Фолса, что в штате Техас, прямо у поста на границе штатов, на дороге номер 44, на том ее плече, которое ведет к Оклахома-Сити. Рядом с ним сидел Ричард, тоже, пардон, с сиськами (с теннисными мячами, подложенными под рубашку), тоже в парике, правда в черном, и в красной шляпке с перышками – все это во времена оные принадлежало Бьюле Талл. Макияж наводила самолично Рута Бет, хотя Ричард отметил про себя, что она перебарщивает с красным цветом. В зеркале он, во всяком случае, выглядел как раскрашенный к похоронам труп. Если Оделлу было все равно, то Ричард испытывал чувство протеста, естественно, молчаливого.

Скрывая лицо под полями стетсоновской шляпы Билла Степфорда и спрятав туда же конский хвост, в джинсах и солнцезащитных очках, покусывая пшеничный колос, сидел сам Ламар. Рядом с его правой ногой, скрытой от посторонних взглядов, приютился обрез «браунинг» двенадцатого калибра, заряженный на этот раз дробью номер восемь – на крупного зверя. На пояснице в кобуре висел кольт сорок пятого калибра. Рядом с Ламаром, на месте водителя, помещалась Рута Бет, вооруженная «моссбергом» Бада. На ней тоже красовалась ковбойская шляпа.

– Ну вот, прибыли, – сказал Ламар, – надо осмотреть это местечко. Какие бы билеты нам выбрать на завтрашнее представление?

Но Ричард не принял его игру.

– Я не вижу здесь ничего особенного, – заметил он.

– Напряги воображение, – посоветовал ему Ламар.

Они остановились у ресторанчика Денни, непосредственно у заставы на границе штата. На указателе было написано, что ресторанчик стоит на Морин-стрит. Стоянка была запружена машинами. Ресторанчик, господствуя над местностью, располагался на небольшом возвышении; через двойные стеклянные двери можно было видеть часть посетителей. Окна заведения были похожи на блестящее ожерелье, надетое на шею небольшого здания. У входа на стоянку высился огромный, выполненный в манере модерна плакат в бирюзово-красных тонах, по ночам он светился призывным светом, подобно маяку.

– Я вижу вывеску… «Денни», – сказал Ричард.

– Энни, – как эхо повторил Оделл и захихикал.

– Какие проблемы, тетя Люси? – спросил Ламар. – Тетя Люси, постарайся взять на себя командование. Подумай, что надо сделать?

– Но… может быть, лучше ограбить банк? Это выглядит более достойно.

– О-тойно, – проговорил Оделл, слегка покачиваясь.

– Теперь послушайте, объясняю для бестолковых, – начал Ламар. – Надо идти в ногу со временем и прогрессом.

Ограбление банка сейчас – это не то, чем было ограбление банка в старые времена. А: большие деньги держат в специальных хранилищах, а в кассе можно взять в лучшем случае сотню-другую баксов. Бэ: по всему банку понатыканы телекамеры. Тетя Люси, вы слушаете меня?

– Ламар, я уверен, что ты на сто процентов прав.

– Кроме того, там есть скрытая сигнализация, могут оказаться мешки с деньгами, снабженные особым устройством, которое, взрываясь, обдаст тебя красной краской и ты ее не смоешь неделю, там может быть секретная служба безопасности, наконец, банк могут охранять солдаты национальной гвардии. Так что банк способен оказаться ловушкой.

– Да, теперь я вижу.

– Давай посмотрим, что за заведение ресторанчик Денни. Представим себе это место вечером в воскресенье. Это забытый богом у черта в заднице техасский городок. Сейчас я нарисую вам картину. Мы возьмем здесь деньги, которые заплатили за завтрак тысяча техасских баптистов. Они, баптисты то есть, очень любят молиться по утрам, а потом они стекаются сюда, позавтракать у Денни. За завтраком они мечут в себя домашнее жаркое, пирожки, яйца, бекон, сироп, соки, кофе. Короче, они жуют, жуют и жуют, как свиньи у кормушки. Потом они раздуваются от съеденного и, блаженно отвалившись, рыгают и ковыряются в зубах. Целыми семьями, чтоб им пусто было. От такой обжираловки они, должно быть, чувствуют себя ближе к Богу, почему, я не знаю, и не спрашивайте, я все равно не смогу ответить. Таким образом, часам к четырем в сейфе хозяина накапливается десять – двенадцать тысяч долларов мелкими банкнотами. И никаких скрытых камер. Никакой национальной гвардии. Никаких героев. Никого там не будет, кроме работников на кухне, которые всей душой ненавидят свою работу и не собираются помирать за Денни, каким бы распрекрасным мужиком он ни был, мать его в печенку.

– Энни, – весело сказал Оделл.

– Папочка, я клянусь, ты знаешь все на свете, – воскликнула Рута Бет. – Вообще, ты просто чудо.