Крутые белые парни

Ричард остановил машину, и Ламар выскользнул наружу, молниеносно, но внимательно осмотрелся по сторонам, спокойно и непринужденно наклонился к двери выбранного им для угона автомобиля, вставил под окантовку стекла длинную узкую металлическую полоску и несколько раз качнул ее взад и вперед, придав при этом своему лицу самое беззаботное выражение. Замок щелкнул и открылся. Ламар быстро сел за руль, через секунду завел двигатель. Он обернулся, улыбнулся Ричарду и на большой скорости рванул с места.

Глава 14

В субботу Бад специально поехал в Лотон, чтобы зайти в новую публичную библиотеку. Она располагалась недалеко от недавно построенного полицейского участка. В библиотеку он пошел, чтобы полистать книги об искусстве и об Африке. Ему хотелось разобраться, какую роль в этом деле играют львы.

Да и так ли важны здесь львы сами по себе? Или это совершенно другая тема – тема «львы в живописи»? По этому вопросу он нашел не слишком много литературы. Единственным художником, который посвятил всю свою жизнь рисованию львов, оказался француз по имени Руссо. Бад ознакомился с его творчеством. Более дурацких картин он не видел никогда в жизни. Как он выяснил, такие картины назывались примитивными. На одной, самой знаменитой картине было изображено, как лев облизывает негра в призрачном лунном свете. Бад долго пялил глаза на картину, пытаясь сообразить, что бы это могло значить. В каком-то смысле картина его потрясла: для него это было то же самое, что подглядеть чужой сон, – в картине было что-то спокойное и безмятежное, почти детское. В то же время в этом изображении присутствовало что-то оскорбительное; значение изображения, казалось, было скрыто за семью печатями от нормальных людей вроде Бада. Созерцание репродукции вызывало у него противное внутреннее беспокойство.

Другая картина Руссо на львиную тему, строго говоря, была не о львах. На переднем плане изображена женщина, сидящая в шезлонге посреди диких джунглей. От этой репродукции тоже веяло призрачным умиротворением. В углу картины были нарисованы лев и тигр, которые, как тайные воздыхатели, подглядывали за женщиной сквозь густые кроны деревьев. Рисунок казался совершенно детским. Единственно, что можно сказать об этих картинах, – это то, что они не могли иметь ничего общего ни с Ламаром Паем, ни с Ричардом Пидом. От репродукций веяло спокойствием и неестественной умиротворенностью, что совершенно не вязалось с характерами жестоких преступников. По мнению Ламара, слово «природа» было синонимом слова «жестокость». Ручные львы Руссо были бы восприняты Ламаром как святотатство.

Потом на глаза Баду попалась книга по истории искусств, в которой помещались репродукции картин, посвященных великим людям и историческим битвам. Что это? Неужели лев? Может быть, это такая кошка? Кошка, похожая на льва. Он вгляделся в подпись под рисунком. Написано было по-французски, но ключевое слово Бад понял. Это был лев. Подпись под рисунком гласила: «Lion tourné vers la gauche, la tête levée [6] . 1854». Нарисовал эту картину другой француз, какой-то Эжен Делакруа.

Этот Эжен знал о львах немного больше, чем его соотечественник, бедолага Руссо. В изображениях Делакруа не было ничего надуманного и мультипликационного. Его львы казались настоящими, а не теми, что могут присниться изнеженному человеку с прихотливой фантазией. Это были здоровенные зверюги, трепещущие от сознания своего существования, голова зверя повернута слегка влево, поэтому не виден классический львиный профиль. Грива тоже не бросалась в глаза, поэтому сначала Бад принял льва за кошку.

Зверь на рисунке изображен лежащим, вытянувшимся в струнку на воображаемой плоскости. Должно быть, Эжен боялся львов и знал, на что они способны, в отличие от мечтателя Руссо, которому это было неведомо. Эжен каким-то образом сумел передать пульсирующую в животном энергию, мышцы, перекатывающиеся под кожей, полнейшую гармонию и скрытую силу во всей их звериной чистоте. В особенности Бада поразили глаза и потаенное их выражение. Глаза были похожи на наконечники стрел, черневшие в углублениях узкого черепа. Глаза животного, не ведающие милосердия и любопытства. Эти глаза отбирали в окружающем мире топливо, которое сжигалось в печи инстинктов, игравших сознанием льва. Как много эмоций могли вызывать у человека несколько линий, проведенных пером с тушью по бумаге сто лет тому назад!

Бад дрожал, но отнюдь не от восторга. Он ощутил силу хищника и инстинктивного убийцы. Может быть, Ричард пытался добиться от своих рисунков такого же впечатления?