Кружева лжи

– Ты всегда меня во всём слушалась, хотя и была старше, – читала Александра обнаруженный в тайнике дневник. Это была тонкая тетрадь в клетку с половиной неисписанных листов, наполненная тяжёлыми воспоминаниями. – В тот раз ты тоже послушалась. Я точно не помню сколько нам было. Семь и девять, примерно. Меня всегда тянуло на приключения, к неизведанному. Призраки, мёртвые – любимая стихия. Я любила читать мрачные сказки и рисовать страшилки, а ты, сестрёнка, меня не понимала. Ты боялась и думала, что мои ужастики способны тебе навредить. Помнишь?

Однажды ты заплакала, увидев, как я рисую окровавленную девочку и сразу побежала жаловаться маме. Но я тоже заплакала, и тогда ты остановилась у двери на кухню. Ты меня пожалела.

Поверила.

Но я и не врала, Снежанка!

В детстве я тебя никогда не обманывала.

На железную дорогу я тебя повела не для того, чтобы напугать. Хотела, чтобы ты убедилась: призраки не страшные и совсем не опасные. Они не причиняют вреда, если их не обижать.

А потом мы увидели её.

Ты закричала, бросилась бежать.

Оставила меня одну.

И не вернулась. Ни одна, ни с мамой. И тогда я поняла: вам всем наплевать на меня странную, не от мира сего, как говорили соседи. Я слышала. Когда приходила вместе с тобой играть к соседке и воровала мебель для пупсов, я слышала, что мама Поли говорила обо мне.

Знаешь, я ведь хотела и Полю убить. Но не вышло. Тебе интересно почему? Потому что как-то раз она увидела, как я прячу в рюкзачок её кофточку. С ромашками, помнишь? Я подумала, а почему бы мне не забрать эту кофточку? У Поли одежды много. Она растёт одна, её балуют. А нас с тобой баловали?

Меня баловали родители. Но совсем другие.

Поля подарила мне ту кофточку, и это было здорово. А ещё она меня не сдала ни своей маме, ни нашей. А ты всегда сдавала. Ты была ябедой.

Пишу сейчас и думаю, ведь ты этого никогда не прочтёшь. Зачем пишу? Не знаю. Хочется поговорить. А с кем, когда всех близких я убила? Твоя очередь тоже настанет.

Потом.

Жаль ли мне? Да, жаль. Но ты обещала быть рядом и бросила.

Клара Евгеньевна оказалась хорошей мамой. Она меня очень любила и никогда не называла странной. Не пугалась моих рисунков и фантазий. Но всё равно оставалась для меня чужой. Родное есть родное, хотя… Ведь наша настоящая мама тоже не была моей. Ты знала? Нет. Уверена, что нет. Вряд ли она тебе рассказывала, что когда-то ей приглянулась брошенная в больнице малютка. Я отказник. Да, сестрёнка, от меня отказались при рождении, а потом отказались и вы. Странная жизнь, неправда ли?