Крылатый сфинкс, печальный цербер

Но Саша ничего не ответил, а чмокнув ее, направился к автомобилю. Наталья растерянно смотрела ему вслед, ожидая, что он вернется и объяснит. Однако молодой человек уселся за руль, а Ната разместилась рядом с ним.

«Хонда» медленно выехала со двора, и Наталья, смотря ей вслед, вдруг заметила в конце улицы мелькание фар какого-то автомобиля. А мимо их дома опять медленно проехала темная иномарка.

Закрыв ворота, Наталья с гулко бьющимся сердцем задвинула засов, не меньше трех раз проверила, что он действительно задвинут, и повернула ключ, который на этот раз не оставила торчать в замочной скважине, как делала это обычно, а прихватила с собой.

Вернувшись в дом, она так же тщательно закрыла входную дверь, обошла весь первый этаж, убедилась, что и дверь террасы, и все окна закрыты. Затем она залпом выпила стоявший на кухонном столе остывающий кофе и поднялась в спальню к сыну.

Кирюша безмятежно спал, разметавшись по кровати и скинув с себя одеяло. Наталья склонилась, поцеловала его, поправила одеяло и подошла к окну. Проверив, что оно заперто, она при помощи тугого рычага захлопнула и верхнюю фрамугу. Оставлять форточку окрытой на ночь, даже несмотря на жаркую погоду, она не собиралась.

Сына могло продуть. Или… Или кто-то мог проникнуть в дом!

Оставив ночник зажженным, Наталья вышла в коридор и направилась к себе. На мобильном, который она оставила лежать на прикроватной тумбочке, высветились три звонка от Алексея. Нет, отвечать на них и тем более перезванивать супругу она и не думала.

Во всяком случае, не после того, что он сделал Кирюше – или, точнее, что ей в последний момент удалось предотвратить.

И только стоя под душем, она вдруг поняла, отчего ей вспомнился роман Конан Дойла. Нет, вовсе не из-за Гертрудочки, которая при всем желании никак не тянула на призрачного пса, преследовавшего английский дворянский род. Дело было в той фразе, которую сказал ей Саша, – он советовал ей немедленно уехать. То же самое сказала доктору Ватсону, ошибочно приняв его за сэра Генри, сестра натуралиста Стэплтона, главного злодея, интригана и убийцы.

Сестра, которая потом оказалась вовсе не сестрой его, а женой.

И к тому же сообщницей.

От неожиданности Наталья даже уронила флакон с шампунем, который держала в руках.

А кто сказал, что Саша и Ната не могут быть сообщниками? И что они и правда брат и сестра, а не, предположим, муж и жена?

И что они не замышляют некое преступление, жертвами которого должны стать она сама и Кирюша! Только, с учетом гендерного прогресса, на этот раз злым гением был не мужчина, а женщина, Ната, а Саша исполнял роль «шестерки», в которой вдруг проснулась совесть и которая решила дать напоследок совет жертве.

Наталья долго размышляла над этим, ворочаясь полночи с бока на бок. К тому же в комнате стало невыносимо жарко, а в отдалении грохотал гром и сверкали молнии. Похоже, Москву накрыла знатная майская гроза, которая, впрочем, не дотянулась до их поселка.

Поняв, что так и не заснет, Наталья спустилась вниз и взглянула на часы в кухне. Почти половина третьего. Не исключено, что виной всему кофе, который сделал ей Саша, но терять уже было нечего: Наталья сделала себе новую порцию и уселась на табуретке около кухонного стола. Поглощая остатки десерта, который Саша прихватил из ресторана (что его, гм, сестра Ната явно не одобрила бы, но ведь ее сейчас рядом не было!), Наталья принялась размышлять.

Саша ей нравился, даже очень. А вот Ната нет. И ей нет дела до того, сестра она ему или кто-то еще, хотя… Хотя, конечно же, есть! Потому что связываться с женатым она не собиралась! Тем более с женатым, который затевал что-то криминальное!

Или она все поняла превратно? И нафантазировала, подстегнутая нелепыми страхами, бог весть что? И навела напраслину на несчастного парня и его… сестру? Жену? Любовницу?

И, главное, зачем?

Эта мысль билась в голове Натальи как сошедшая с ума птичка в клетке. Если продолжить аналогию с «Собакой Баскервилей» (что, однако, было полным безумием), то ее дом был Баскервиль-холлом, их пруд – Гримпенской трясиной, а она сама? Сэром Генри в исполнении Никиты Михалкова?

Рассмеявшись, Наталья пришла к выводу, что на мэтра российского кинематографа, как ни крути, ничуть не похожа. И даже если отрастит усы, то это не приблизит ее к киношному образу.

Нет, серьезно, если центром всего была она, то, следовательно, у преступников должен иметься мотив. Только не было и не могло быть у них никакого мотива! В отличие от семейства Баскервилей, что в книге, что в кино, у нее не имелось огромного наследства. Хотя…

Да, конечно, у нее были акции. И, не исключено, они стоили в итоге больше суммы, которую выдуманный сэр Чарльз оставил своим наследникам.

У нее не было никаких родственников, ни близких, ни дальних, ни тайных, ни явных, которые бы могли, притворившись другими людьми, увиваться около нее, желая заполучить этот, надо признать, лакомый кусок.