Крылатый сфинкс, печальный цербер

Вариантов опять же имелась масса, и все они были неплохие – но Наталии требовался не просто неплохой, а наилучший! Проблема с подобными надуманными историями заключалась в том, что их можно было проверить. И убедиться, например, посредством изучения данных компьютера Олеси, а также ее мобильного, что ни с каким таким виртуальным знакомым она не переписывалась и ехать к нему за тридевять земель не собиралась.

Тогда бы тотчас возник вопрос: а почему это главная свидетельница утверждает обратное? Она что, пытается сбить следствие с толку?

Тем самым Наталия бы привлекла ненужное внимание к своей собственной персоне и, кто знает, возможно, из разряда свидетельниц перешла бы в разряд подозреваемых. А именно это она и не собиралась допускать.

Конечно же, она встала в пробку, однако в этот раз стояние в столичной пробке не раздражало Наталию. Сделав радио потише, она улыбнулась своим мыслям. Шли последние минуты земного существования Олеси, и это не могло не радовать.

Да и история с поездкой в отпуск тоже хромала. Потому что так же быстро бы выяснилось, что, уезжая в мнимый отпуск, та не взяла с собой денег – то, что у девчонки были счета, причем в разных банках, Наталии, не единожды тайно устраивавшей шмон в квартире своей литературной зомбячки, было отлично известно.

Только вот доступа к чужим деньгам у нее не было.

Вещи, предположим, она бы могла собрать и сделать так, чтобы все выглядело, будто Олеся рванула в отпуск. Однако это бы только возбудило ненужные подозрения у следствия, если бы следствие вообще имело место. Однако всегда следовало исходить из худшего, из наиболее неблагоприятного развития событий, и требовалось подстраховаться.

А если так, то выходило, что в случае детального изучения мнимой истории об отпуске все ниточки привели бы к главной свидетельнице, которая и запустила бы в оборот эту весьма достоверную версию.

Наконец пробка начала рассасываться. Наталия плавно нажала на газ, и автомобиль покатил дальше. Время для осуществления убийства она выбрала, конечно, неблагоприятное – вечер, конец недели. Однако когда было бы благоприятное? Утром? Или на выходных? Наталия долго размышляла над этим и пришла в итоге к выводу, что никакой роли время убийства не играет.

В конце концов, в случае необходимости тело Олеси, запакованное в несколько черных пластиковых мешков, могло полежать в квартире один, а то и парочку дней, не привлекая ничьего внимания.

Хотя, осуществив задуманное, требовалось довести его без промедления до конца.

Рассматривала Наталия и другие варианты, более экзотические, но не с точки зрения убийцы, а с точки зрения следствия. И поняла: как бы она ни изощрялась, любая ложь была себе дороже. И изобличала в главной свидетельнице, которой неизбежно являлась она сама, лгунью. А это было всегда чревато.

Значит, выход был один: она вообще не должна была становиться главной свидетельницей. В этом деле вообще не должно было иметься свидетелей – ни одного!

Ни свидетелей, ни трупа, ровным счетом ничего.

Ни-че-го!

Наталия снова угодила в пробку, на этот раз по причине столкновения на перекрестке двух автомобилей. Кто-то возмущенно гудел, кто-то нагло пытался проехать по встречке, а Наталия слушала приятную музыку и ждала. У нее была бездна времени – и Олесе следовало радоваться каждому мгновению, пока она была в живых. Еще была в живых…

Но скоро это изменится.

В этот раз стояли дольше, чем в первый, но наконец движение возобновилось. Наталия снова тронулась в путь.

Да, Олеся просто исчезнет – бесследно. Никто не сможет сказать, когда именно и в каком направлении. И что с ней вообще могло произойти. Это лучше всего: отсутствуют и свидетели, и предыстория. Ясно, что случилось что-то странное, но никто не в состоянии сказать, что же именно. И даже когда.

Конечно, от общения с полицией не уклониться, однако Наталия была к этому готова. Она поведает им историю про свою дальнюю родственницу, увы, инвалида, которую она на протяжении многих лет в силу своей душевной доброты поддерживала как морально, так и материально. Бедняжка, она не могла найти работу, потому что ухаживала за больной матерью, которая, увы, несколько лет назад скончалась. Никто не заподозрит в этом ничего странного.