Крылатый сфинкс, печальный цербер

Она бы могла заставить исчезнуть девчонку и до завершения романа, однако кто тогда его допишет? Она сама не могла более писать – и даже при желании не была в состоянии завершить начатое, тем более Олеся никогда не сообщала ей фабулу и наотрез отказывалась предоставить ей, перед тем как начать писать новый роман, хотя бы краткий синопсис, из которого бы следовало, о чем будет идти в романе речь и как будут развиваться события.

Да и сроки сдачи нового романа, последнего романа Олеси Хрипуновой, поджимали. Олеся уж слишком была увлечена судьбой своего братца, загремевшего в колонию за изнасилование, и на полгода забросила работу.

А вот когда она вручит Наталии окончание своего романа, то… То Олеся вскорости исчезнет! И мысль об этом грела Наталии душу. Нет, она не была кровожадным или бездушным человеком – она была просто человеком, принявшим решение.

И это решение было очень простым: до конца текущей недели она планировала убить Олесю.

– Кушай, Матильдочка, кушай! – произнесла Наталия, подкладывая своей чавкавшей на полу кухни любимице-таксе куски вареной курицы. Красавице Матильдочке шел тринадцатый год, Наталия взяла ее вскоре после выхода в свет своего второго, своего лучшего романа. Того, который действительно написала еще сама.

Как же давно это было! Давно и неправда? Нет, все же правда.

Матильдочка медленно уминала курицу, то и дело поднимая на сидевшую перед ней на стуле Наталию мордочку и посматривая на нее своими мутными, затянутыми катарактой глазами.

Наталия нежно любила Матильдочку, которая была для нее своего рода талисманом, и уже сейчас страшилась неизбежного: скорой кончины своей питомицы.

Мысль о том, что до конца недели, если повезет, она станет убийцей, Наталию, наоборот, не пугала. А даже грела душу

. Давно уже надо было избавиться от Олеси, но всегда что-то мешало. А теперь ситуация сложилась более чем благоприятная.

– Кушай, кушай! – повторила писательница, погладила Матильдочку по жесткой шерстке и вернулась в коридор, где мигал автоответчик с четырьмя сообщениями от Олеси.

Наталия стерла их, не слушая. Время, когда она прислушивалась к Олесе, миновало окончательно.

Злость, копившаяся в Наталии годами, начинала закипать. Дело было не в ее зависимости от мелкой пакостницы и интриганки, которая к тому же не оправдала возложенных на нее надежд и оказалась посредственной романисткой.

Не ей, конечно, пенять другим за неспособность создавать удачные и интересные романы, так как сама она не могла писать вообще никаких: ни посредственных, ни очень даже непосредственных. Однако речь шла не о ней, а об Олесе.

А повод был весомый. Каким-то образом прознав о неурядицах в семье генерального директора издательского дома «Орф», Олеся вписала их в свой новый роман – и наглейшим образом вручила его ничего не ведавшей Наталии, которая за это получила втык от без

ответственной редакторши.

Всяческое случайное совпадение было полностью исключено, такое было просто невозможно, а раз так, то Наталия не сомневалась, что Олеся хотела таким образом досадить ей, возможно даже, спровоцировать скандал и расторжение сотрудничества между ней и издательским домом «Орф».

Но весь вопрос: зачем? Ведь Олеся сама жила на значительную часть гонорара от «орфушников», так зачем же она хотела столь, надо признать, нетривиальным образом подставить Наталию, дабы ту вышвырнули из издательства? Ведь в финансовом плане это лишило бы саму Олесю в одночасье всего.

Получается, что у Олеси имелись на то свои причины. И какие именно, могла сказать только сама мерзкая девчонка.

Взглянув на медленно ковыляющую из кухни к своей подстилке Матильдочку, Наталия дала себе слово, что это будет последнее, что она выбьет из Олеси, прежде… Прежде чем та умрет.

Ну, не считая окончания романа, который она – Наталия это тоже твердо решила – посвятит своей музе Олесе и который выйдет в свет под именем Наталии Хрипуновой после исчезновения самой Олеси.

И предварявшей это смерти. Точнее, убийства.

Да и вообще, что это такое – мало того, что она подставила свою благодетельницу, Наталию, использовав скандал в благородном семействе генерального директора издательского дома «Орф», невесть как пронюхав об этом, так Олеся еще и запихнула в свое новое произведение ее таксу! Только назвав, конечно, по-другому, но разве это меняло суть? И при этом Наталия на использование образа ее любимицы согласия не давала.

Конечно, она бы изъяла упоминание таксы, ее таксы, из первой части последнего романа Олеси, вернее, заменила бы ее на другое животное или хотя бы на другую собачью породу, однако она ведь даже не успела эту часть толком прочитать до того, как отправила Инге Дмитриевне. Времени не было, да и особого желания – все мысли в последние месяцы концентрировались только на одном: на том, как бы избавиться от негодницы.