Крылатый сфинкс, печальный цербер

Вот именно, воровато. Наталья была уверена, что ее он не заметил, однако ведь, похоже, совесть у Феликса была нечиста, иначе чего бы он осматривался по сторонам в шесть часов утра?

Она заметила, как он открыл дверь и проскользнул в дом. Итак, судя по всему, мальчик пребывает там один, без охраны, иначе бы кто-то с подобострастием вылез навстречу боссу. Наверняка Феликс не доверил своим шестеркам такую деликатную миссию или, не исключено, решил не пугать Кирюшу чужими лицами.

Хоть за это Наталья была Феликсу благодарна. Несмотря на свое решение никак ему не мстить, она испытывала непреодолимую тягу врезать ему коленом промеж ног, причем со всей силы.

Не исключено, что ей еще представится возможность сделать это.

Наталья, бросив автомобиль у леска, пересекла овраг и подошла к дому с обратной стороны. Она увидела, что окна забраны решетками, причем не только на первом, но и на втором и даже третьем этажах. Она попыталась заглянуть в окна, однако это не получилось.

Обогнув строение, она подошла к крыльцу и, поднявшись по нему, осторожно дернула дверь. Зря она надеялась, что дверь будет открыта, такое бывает только в глупых детективах.

Осмотревшись, Наталья еле заметно улыбнулась и подошла к оранжевому «Мазерати». А потом, подняв с земли булыжник, сделала то, что, как она знала, ранит Феликса в самое сердце – если у этого мерзавца, похитившего ее сына, вообще было сердце, а не кусок льда с левой стороны груди. Со всей силы, испытывая необыкновенное чувство наслаждения, она ударила булыжником по лобовому стеклу дорогущей иномарки: стекло тотчас пошло трещинами, а иномарка отчаянно заверещала.

Не прошло и десяти секунд, как раздались торопливые шаги, звук открывающейся двери – и Феликс с перекошенным лицом буквально выпрыгнул из дома, метнувшись к поврежденной иномарке.

Наталья, затаившаяся с другой стороны крыльца, услышала дикие вопли Феликса, которого беспокоило одно: поймать и покарать того, кто посмел учинить такое с той, которую он так сильно любил. И пусть это был всего лишь автомобиль.

Входную дверь Феликс, забывший обо всем на свете и ругавшийся на чем свет стоит, полагая, что это проделки местной шпаны, не закрыл. Наталья перелезла через крыльцо, не замеченная стоявшим к ней спиной Феликсом, и прошмыгнула в дом.

В нос ей ударил затхлый запах, она миновала кухню, отметив, что на столе лежит навороченный мобильный, принадлежащий тоже Феликсу. Подавив почти неудержимый позыв схватить мобильный, положить его на пол и разнести вдребезги табуреткой, Наталья напомнила себе, что прибыла сюда вовсе не для того, чтобы совершать мелкие пакости.

Или, с учетом стоимости ремонта «Мазерати», не такие уж и мелкие.

Она прошла дальше, в комнаты, и быстро убедилась, что дом нежилой или, в лучшем случае, редко посещаемый. Она быстро поднялась на второй этаж – мерзость запустения и, что ужаснее всего, никаких следов Кирюши.

Неужели…

Наталья вернулась вниз – и вдруг заметила на кухне то, что не увидела там сначала. А именно откинутую крышку люка и проход, ведущий куда-то в подполье.

В местное зашкафье?

Дрожа от нахлынувших ассоциаций, она подошла к люку и увидела деревянную лестницу, что вела вниз.

– Сынок, – позвала она еле слышно, и ей показалось, что до нее донесся шорох. Наталья быстро спустилась по скрипящей лестнице и оказалась в подвале. Под потолком горела одинокая лампочка – и впереди она увидела обитую металлом, похожую на тюремную, с крошечным зарешеченным окошком дверь.

Наталья подошла к ней, заметив черные пластиковые пакеты, разбросанные тут и там. Потянув на себя дверь, она услышала заунывный скрип – и ее глазам предстала уютная детская комнатка с кроватью и постером с изображениями мультяшных героев. Черепашек-ниндзя!

Наталья чуть в обморок не упала: ведь именно об этом Феликс вел беседу с ее сыном. Она ворвалась в комнату, уверенная, что застанет там Кирюшу, но комната была пуста. Только в углу лежал футбольный мяч. А ведь Феликс обещал подарить ее сыну футбольный мяч.

И бейсболка с надписью «Kirysha»: точно такую

ему собирался вручить Феликс!

Наталья взяла бейсболку, бережно поднесла ее к лицу, по которому струились слезы, толкнула дверь – и увидела стоящего в коридоре Феликса: с наклоненной головой и топором в руке.

– Ага, это ты, – произнес он буднично, как будто они непринужденно расстались прошлым вечером. – Это ты мою красавицу уделала?

Наталья, прижимая к груди бейсболку с именем сына, проговорила:

– Где он? Верни мне его!

Она заметила, как напряглись вены на правой руке Феликса, в которой он зажал топор, явно и не думая его отложить в сторону.

– Значит, ты, – его голос был словно ватный, а в глазах сверкала ярость, – а я на местных хулиганов грешил. А вот до того, что это ты, детка, в самый последний момент докумекал.