Крылатый сфинкс, печальный цербер

Наталья заколебалась. В самом деле, в ее распоряжении, в сущности, были только показания этой самой владелицы черного бульдога. А что, если та в самом деле соврала?

Но ведь мальчик существовал, и не только мертвый, чей скелет лежал в зашкафье. Но и Кирюша все время уверял ее, что видел его, беседовал и играл с ним.

– Мой сын говорил, что видел его. А он не врун и не дурачок. Он видел его, причем много раз, – произнесла она медленно и почувствовала, как рука Аглаи задрожала. – И вы знаете, кто он! И он вам дорог, причем до сих пор, иначе бы вы не носили его изображение на груди! – продолжила она и вцепилась ладонями в скрещенные руки вдовы композитора. – Скажите, как мне вернуть сына! Вы ведь знаете?

Аглая закрыла глаза и долго молчала, и Наталья уже было испугалась, что старушка отошла в мир иной, но внезапно услышала ее голос – чистый, звучный и громкий:

– Его звали Кирилл. Так же, как и вашего. Да, такие совпадения бывают, но это в порядке вещей. Это был мой сын.

– Но вы ведь говорили, что у вас не было детей! – произнесла, припоминая рассказ Аглаи, Наталья. На что старушка, не раскрывая глаз, отчеканила:

– Неверно, милочка! Я вам сказала, что у меня с моим мужем-композитором не было детей, и это так, брак у нас был бездетный, потому что мой супруг… Как бы это сказать поделикатнее… Понимаете, это вы, молодежь, заявляете на весь свет о том, о чем раньше хранили дипломатичное молчание. Так вот, мой второй супруг был великолепный человек, однако абсолютно равнодушный к женскому полу. Более того, я на смертном одре скажу вам о том, чего никто не знает: мы все годы нашего брака спали в отдельных кроватях и… И ни разу не предавались любви! – Старуха смолкла, а потом продолжила: – Ему требовалась жена, чтобы сделать свою композиторскую карьеру, а времена тогда были более суровые, и он за свои склонности мог легко оказаться в местах не столь отдаленных. Тогда и за меньшие провинности на лесоповал отправляли. А мне… Мне после самоубийства моего первого супруга, которого вот-вот должны были арестовать как врага народа, требовался покой. Тогда, в конце сороковых, начался новый виток чисток великого кормчего. Борьба с космополитизмом и, как же без этого, с сионизмом. А мой первый супруг, знаете ли, звался Самуилом Моисеевичем… – Она снова сделала паузу и сказала: – Да, мне требовался тот, кто бы меня спас. То есть человек, который бы обеспечил меня, отгородив от всех опасностей, однако не предъявлял никаких претензий. Ибо после того, как я потеряла сына, я умерла!

Наталья вздрогнула, а Аглая прошептала:

– Да, физически я умерла еще тогда, вскоре после войны, когда умер мой сын. Вернее, был убит!

Наталья наклонилась и поцеловала сухую руку Аглаи. Голос той дрогнул, и она сказала:

– Но для покойницы я хорошо сохранилась, вы не находите, милочка? Но не буду вас утомлять ненужными деталями. Все очень просто. Моим первым супругом был человек солидный, известный военный инженер. У нас был сын, Кирилл. И однажды Кирилл, которому исполнилось пять лет, исчез.

– Исчез? – переспросила хрипло Наталья, и Аглая подтвердила:

– Да, исчез. Но не бесследно, как вы могли бы подумать, милочка, потому что никто бесследно не исчезает. Знаете ли, даже от растворенного в кислоте человеческого тела остается многокилограммовый слой жира! Проверено экспериментальным путем!

Старуха то ли так шутила, то ли говорила правду.

– Мы с мужем не верили в то, что он утонул или, скажем, сбежал из дома. У мужа были связи, и ему удалось в итоге выйти на только что отстроенный подмосковный поселок для гуманитарной элиты, тот самый, в котором вы сейчас обитаете.

Наталья слушала, затаив дыхание.

– Там, в вашем доме, милочка, жил один детский писатель-фантаст. Посредственный, надо сказать, но беспричинно, как это часто бывает, обласканный властью. Посему ему милостиво дозволили осуществить свою эксцентричную идею – разработать план ряда коттеджей, соединенных подземными ходами и имевших тайные комнаты и подземелья! Якобы это требовалось фантасту, чтобы более правдоподобно описать в своей новой тетралогии борьбу повстанцев, желающих строить коммунизм на далекой буржуазной планете. И якобы эти повстанцы обитали в такого рода подземельях и ходах, и чтобы знать, как это на самом деле выглядит, фантасту и разрешили создать собственную литературно-архитектурную лабораторию.

Настал черед Натальи задрожать, а Аглая спросила:

– Вас трясет, милочка? И не беспричинно, потому как вы абсолютно правильно подозреваете, что фантаст этот уговорил власть имущих возвести эти соединенные друг с другом хоромы с ходами и подземельями, полные планы которых были известны только ему одному, совсем по иной причине. Совсем по иной!

Наталья выдавила из себя:

– Он ведь построил этот… этот подземный дворец ужаса, чтобы… чтобы держать там и детей и…

Она запнулась, не в силах завершить свою мысль, а Аглая ответила: