Крылья беркута

— Если вы по-прежнему будете сердиться на меня, и спрашивать не стану. А дело такое — без вас, дедуня, никак не сладить!

— Ты меня не улещивай, — буркнул он.

— Зачем же? Я правду говорю.

— Правду! Ну, ежели правду, то давай. Выкладывай, какая там нужда... — вдруг подобрев, сказал старик. — Вишь ты, чего придумала: «Без вас никак не сладить!» — Он произнес эти слова с кажущимся недовольством, хотя на самом деле ему было приятно слышать, что есть какие-то важные дела, где без него не обойтись.

— Вы, помнится, говорили тогда, что хлебные купцы повывезли хлеб из города...

— Это всем известно, весь город знает, — прервал он Надю, не дослушав до конца.

— А Стрюков? Тоже вывез?

— Люди разное несут про Стрюкова, — нехотя сказал он и поспешно добавил: — Возводить напраслину на человека не хочу. И не буду. Если сказать по чести-совести, не мое там дело. Вот такой у меня тебе ответ.

— Ну, что ж, спасибо и на этом. — Надя не сдержала вздоха. — Детишки перемрут... — горестно сказала она и пошла к двери.

— Погоди-ка! — окликнул ее старик. — Человек я, понимаешь, уже немолодой, время пришло подумать и об дальней дороге. Так что не хочу брать на душу нового греха — их и без того начни считать — со счету собьешься.

— Вот поглядели бы вы на тех голодных детей, что в столовую приходят... совсем же махонькие, и личики как у стариков. — Надя безнадежно махнула рукой. — Глядишь на них — и жить противно становится. Кажется, на любой бы грех пошла. Да и какой может быть грех, если для голодных детей у кого-то лишний кусок отобрать?!

— Может, думаешь, дед Трофим понятиев лишился? Все вижу, словно через стеклышко. Так-то! А тебе, Надя, вот что скажу: есть в городе хлеб. Идут такие разговоры. И будто Стрюков никуда не вывозил ни зернышка. В городе сохраняет. Только знать бы, где тот хлебушек. Искать надобно. Будете искать, может, и найдете, а ежели мне набрехали, стало быть, и я сбрехнул. Не принимай в обиду. А все же скажу: народ зря болтать не станет. Ну беги, а я пойду людям возвещать утро. Шесть часов.

Надя даже за голову схватилась — шесть часов! В семь она должна быть в детской столовой деповского поселка. Обязательно! Но за час по сугробам да заснеженным улицам туда не добраться. Даже думать нечего... Надо выпросить коня.

Глава третья

Первым, кого встретила Надя во дворе штаба, был Обручев. Увидев ее, он кинулся навстречу.

— Доброе утро, Надя! — приветливо улыбаясь, студент протянул руку. — Откуда так рано?

— Пока еще ниоткуда.

Она сказала, что немного, задержалась и вот бежит к Петру Алексеевичу, чтоб выпросить лошадь. Иначе не доберется к положенному времени, а быть ей там необходимо, надо выдать поварихам муку.

— А зачем беспокоить комиссара? — удивился Обручев. — Мы и сами можем решить этот несложный вопрос. Одну минутку! — и убежал в дом.

«Внимательный человек этот Сергей Шестаков, — думала Надя. — И умный, образованный, в обращении с товарищами простой, каждому готов чем-нибудь помочь. И все его уважают. Только один Семен Маликов немного косится на Сергея. Он, конечно, сдерживается, не показывает вида, но это не всегда ему удается. Эх, ты, Семен, Семен Маликов! Ну, разве можно так? И на меня иногда недобро поглядывает, когда увидит, что я разговариваю с Сергеем. Может, ревнует? А ревновать-то и нечего, — Сергей ни одного, даже самого маленького, намека не сделал, будто как-то по-особому относится ко мне». Нет, что Шестаков охотно с ней беседует, Надя замечает; не может не обратить внимания и на то, что, хотя в отряде и отменено рукопожатие, Сергей всегда протягивает ей руку, и это получается у него как-то мягко, дружески... Однажды Надя шутя сказала ему насчет рукопожатий, он улыбнулся, извинился, а при следующей встрече снова подал руку.

— Все в порядке! — весело крикнул, появляясь на крыльце, Обручев. — Ты садись на коня Семена, а я на своего. Провожу до места и назад приведу его Орлика. Побегу седлать! Нет, нет, я сам оседлаю. И ты, пожалуйста, не беспокойся.

Он помчался под навес, где стояли лошади.

Надя впервые обратила внимание, что он говорит ей «ты». Почему? Кажется, при первых встречах они были на «вы»? Впрочем, что же здесь удивительного? В отряде все на «ты»! Так даже лучше — проще. Будто совсем свои.

— Здорово, Надя! — раздался рядом голос Семена. — Что так крепко задумалась?

— Я?.. Нет. Просто стою.

— Богато жить стала, посыльными обзавелась.

— Какими посыльными? — не поняла Надя.

— Для выполнения особых своих поручений. Так и не понимаешь? Я насчет Сергея намекаю.

— Ну, какой же он посыльный?! И придумаешь!

— Будто сама не могла сказать: так, мол, и так, Семен, дай свою конягу. Через посыльного действуешь. А меня вроде как и совсем уже нет на белом свете.

Да, получилось неловко.

— Сеня, а я никого и не посылала. Сергей сам предложил...

— Тебе, конечно, виднее, — стараясь скрыть обиду, как можно спокойнее сказал Семен и стал смотреть в сторону.