Крылья из огня и тени

Вот оно. Тогда, после смерти Лии, эта вещь стала самым важным для него, самой большой его надеждой.

В ладонях Милы появился крошечный стеклянный флакон, заткнутый пробкой. Мила осторожно покачала его, внимательно рассматривая содержимое, а затем высоко подняла его, разглядывая на свет.

– Волос? – скептически спросила она.

– Не просто волос. И, строго говоря, это не волос. Скорее это тончайшая нить. Кусочек нити. Я не уверен, сгодится ли он еще на что-то. Раньше она испускала светло-золотистое сияние, по крайней мере, видимое нам, Вечным. – Элариан покачал головой, словно вспоминая тот год, когда нашел эту нить. – Тогда я перебирал возможности умереть одну за другой. Иногда, когда я особенно сильно тосковал по Лие, так, что это чувство разрывало меня на части, я посещал один из рынков, которые так любят смертные и которые так нравились ей самой. Мне казалось, что тогда я словно становился ближе к ней. Конечно, это совершенная бессмыслица, но мало что в нашей жизни подчиняется логике. Так что я бесцельно бродил по рынкам всего мира, пока год спустя не оказался в Марракеше, и в какой-то момент застыл от ужаса. Мне показалось, что я сплю, что я просто со временем сошел с ума. В каком-то смысле это и правда произошло, но не в том случае. То, что я видел, было по-настоящему.

– Ты увидел эту нить?

– Один старик использовал ее, чтобы привязать ценник к цинковому чайнику. Он не понимал ее ценности, потому что у него не было доступа к нашему миру, к эфиру и магии. Но для меня это было бесценное сокровище. Я купил эту нить. Он, наверное, решил, что совершил великолепную сделку, и счел меня простаком. – Элариан ухмыльнулся Миле. – Я принес эту нить в Нехеву, и передо мной открылись совершенно новые возможности. Желание умереть отодвинулось на дальний план, потому что у меня неожиданно появилась надежда. На то, чтобы вернуть Лию. Мне лишь нужно было найти способ использовать эту нить в своих целях, чтобы встретиться с Судьбой и попросить ее об этой милости.

– Ты хотел снова вернуть Лию к жизни?

– Да. То, что ты держишь в руке, – обрывок нити судьбы. То, что он вообще попал в мир людей, практически невозможное событие. То, что я там его нашел, словно иголку в стоге сена, которую даже не искал, похоже на чудо. – Он откашлялся. – Говорят, что нити судьбы только тогда не угасают, если они изначально были разделены. Когда жизнь человека сокращается, потому что его судьба меняется слишком сильно. Я не знаю, как долго странствовала по миру эта нить и откуда именно она взялась, но… теперь она здесь.

– Ты встретился с Судьбой? Тебе это удалось?

Элариан молча кивнул.

– И что сказала Судьба?

– Ты и так знаешь ответ на этот вопрос, – хрипло ответил Элариан.

– Некоторые вещи изменить невозможно.

– А другие все же возможно, – добавил он. – И поэтому мы здесь. Мы должны хотя бы попытаться.

Мила не стала ему возражать, лишь снова покрутила в пальцах стеклянный флакон. На ее лице промелькнуло удивление.

– Иногда она искрится по краям.

Элариан подошел ближе, наклонил голову, насколько позволяли ему рога, чтобы лучше рассмотреть нить. В какой-то момент ему показалось, что он заметил мерцание, но с тем же успехом это могла оказаться просто игра воображения.

– Если ты права, наши шансы возрастают.

– Что мы теперь будем делать?

– Отправим тебя к Мойре. Хотя она предпочитает, чтобы ее называли Саива.

37

Мила

Дурнота накрывала Милу, словно одеяло, и, как она ни старалась, стряхнуть ее с себя не удавалось. Она боялась, хотя сама не могла точно сказать чего: того, что ничего не выйдет, или того, что все и правда сработает? Оба варианта приводили ее в ужас. Первый означал, что они снова остаются ни с чем и у них нет никакого выхода. Второй – что Мила встретится с Судьбой, с созданием, которое находилось за пределами представлений обычных людей, потому что было слишком великим, слишком могущественным и о нем было известно только одно – что оно существует. Мила всегда отличалась от других, всегда верила в необычное, но в этот момент она поняла, как, должно быть, чувствовала себя Алиса, когда ей показали Страну… чудес.

– Зачем нам это делать, если это так опасно? Почему бы нам просто не вернуться домой? Мы сможем защитить Милу и там.

Мила слабо улыбнулась Цето. Он желал ей только добра. Райя тоже все понимала, и потому она лишь поцеловала его в щеку. Мим и Пан лежали рядом с Милой, оба снова в своем уменьшенном облике. Она была так рада, что с ними все хорошо. Пан был еще довольно слаб, но стало ясно, что он выздоровеет. Раны еще были заметны на его теле, и он был более вялым, чем обычно, медлительным и уставшим, но это должно было пройти, когда он отдохнет. Райя заверила ее, что так и будет.

– Потому что это неправда. Мы не сможем защитить ее там.

– Откуда ты это знаешь, светлячок? – язвительно спросил он Тариэля, который в ответ скривился. Зак явно озадачился вопросом, с какой стати его так обозвали – это было написано у него на лице.

– Он прав, – неохотно поддержал Тариэля Ашер. – Мы не можем вернуться домой. Пока еще не можем.