Крылья (ЛП)

Патрик сидит рядом с ней, его ноги скрыты под объемными слоями юбки Кэтрин в виде колокола, которая угрожает поглотить всю ее семью нижней юбкой из тафты. Он хмурится, меняя положение на скамье, чувствуя себя явно не в своей тарелке, что меня очень радует. Рядом с ним находится его отец, мистер Лэнгдон, который наблюдает службу с напряженным вниманием. Красавец-мужчина с песочно-светлыми волосами, как у Патрика, карими глазами и ухоженной бородой.

Кэтрин чувствует, что я смотрю на нее, и слегка поворачивает голову в мою сторону, грустно улыбаясь. Она бросает на меня взгляд, который говорит, как ты? Мы знаем друг друга так долго, что можем общаться без слов. Я хмурюсь и качаю немного головой. Средне. Я не могу вспомнить образ миссис Хоуп, вытащить его из задворков моей памяти. Она слегка касается своего сердца и поднимает взволнованную бровь, обращаясь к судорогам в груди, которые были у меня той ночью на стене. Я пожимаю плечами. Я понятия не имею, что вызвало их, но они не вернулись. Патрик слегка кашляет, и Кэтрин переводит внимание обратно на службу. Он резко смотрит на меня, и я отворачиваюсь.

— Тем не менее, мы не виновны в их смерти, — продолжает дед. — После почти двух десятилетий мира, мы утратили бдительность, и теперь мы расплачиваемся за это.

Я гляжу на плавающее в резервуаре тело миссис Хоуп, обернутое в саванн. Если бы я только добрался туда раньше, я мог бы спасти ее.

— При этом мы не должны смотреть на смерть миссис Хоуп как на трагедию, ибо она страдала, но теперь гуляет в вечном царстве Его Величия, — продолжает дед, шагая вниз с кафедры к алтарю, где его дожидаются кубок и две чаши — одна белая, другая красная. — Люпины могут пожирать наши тела, но они не могут навредить нашим душам, ибо мы чисты сердцем и духом. Именно эта чистота и защищает нас от порочности зла. Поэтому я приглашаю всех вас пройти вперед и выпить из Священного Кубка, и очиститься от вашей скверны.

Паства, молча, встает со своих мест, и формируют упорядоченную очередь к алтарю. Я в хвосте, в очереди за Кэтрин. Перед ней находятся Патрик и его друзья Дрю и Харриет О'Мэлли. Родные брат и сестра выглядят очень похоже, что прискорбно для Харриет. Хотя длинный тонкий нос и сплющенный подбородок придают благородство лицу Дрю, а вот Харриет благодаря таким же чертам лица больше похожа на землеройку. Харриет оборачивается и глядит на меня. В отличие от других женщин в городе, она носит брюки и мальчишескую рубашку с жилетом. К ее поясу пристегнут нож.

— Так держать, урод, — говорит она мне громким шепотом. — Это, каким же надо быть тупым, чтобы покинуть свой пост на стене. Ты что, свихнулся?

— Какая мать, таков и сын, — произносит Патрик, растягивая слова.

— Как это понимать? — говорю я, теряя самообладание.

Верхняя губа Патрика изгибается вверх с ироничным оскалом.

— Никак, Эдмунд, — отвечает Кэтрин, стреляя предупреждающим взглядом в брата. — Просто какой-то бред нам мам рассказывала.

— О чем?

Она закусывает нижнюю губу.

— Что твоя мама слышала голоса в своей голове.

— Это неправда, — отвечаю я сразу, хотя я ничего не знаю о своей матери. Дедушка никогда не говорит о ней или о моем отце, но это только и стоило ожидать.

Насколько всем известно, мой отец был бизнесменом в Сером Волке, который ухаживал за моей наивной мамой-подростком, когда она сбежала, а потом она забеременела, и он бросил ее, чтобы жениться на другой девушке. Ничего из этого не было правдой… разве что, кроме момента, где моя мама сбежала в Серый Волк, но она уже была как шесть недель беременна к тому моменту. Был страшный скандал в то время. Горожане простили нам это только после того, когда моя мама трагически умерла, и дедушке пришлось одному поднимать дефектного, незаконнорожденного внука.

— Я знаю, что моя мать лжет, — говорит Кэтрин, нежно дотронувшись до моей руки своей ладонью в кружевной перчатке. — Она все еще держит обиду на твою мать, потому что она раньше встречалась с моим отцом, когда они были подростками. Это глупо. Только моя мать может ревновать к покойнице.

Я смотрю на мать Кэтрин, находящуюся в очереди впереди нас, и смотрящую с обожанием на мужа. Я понятия не имел, что мистер Лэнгдон раньше встречался с моей матерью. Я так много узнаю о ней, чего раньше не знал. Я вспоминаю, что миссис Хоуп сказала прошлой ночью, что моя мама повесилась, связываю это с новым слухом, что она слышала голоса в голове, и страшное, мерзкое чувство начинает подниматься в животе. А что если эти истории — правда, и моя мать действительно была сумасшедшая? Эти мысли по-прежнему тревожат меня, в то время как очередь продвигается вперед и миссис Лэнгдон шагает к алтарю. Она макает кубок в белую чашу.

—Помоги Его Величию смыть мои грехи, — говорит миссис Лэнгдон, принимая напиток. Внешний вид блаженства почти мгновенно проступает на ее лице. Она мечтательно улыбается деду, когда он окунает палец в красную чашу, наполненную родниковой водой, и проводит им по ее лбу — «знак чистоты», чтобы отогнать зло.

— Вы чисты, дочь моя, — говорит дед.