Крылья (СИ)

Я же клялась, клялась, что никогда и ни за что больше не полюблю ни одного мужчину, что ?лександр будет моим единственным. Я обещала его памяти, обещала себе. Я клятвопреступница. Я…

На этом месте связные мысли заканчиваются, и я просто сотрясаюсь от безудержных рыданий. Накопилось и требует выхода.

– Миранда, ты чего? - слышу испуганный голос Гая от входа.

У меня нет сил, не могу поднять голову. Не хочу, чтобы он видел меня такой. Так нельзя. Я сильная, я опора для мальчиков, мне нельзя быть слабой.

– Гай, иди спать, – доносится до меня ещё один голос.

– Но…

– Иди, ладно?

После чего легкие быстрые шаги удаляются вверх по лестнице, а другие приближаются ко мне.

Нет, я не хочу…

На мое плечо ложится ладонь.

– Мам…

Мотаю головой, не отнимая рук от лица. Не хочу, нельзя, чтобы сын видел меня такой. Никогда, никогда в жизни я не плакала перед Лаки.

Был oдин раз. Когда «Месть во имя любви» только вышла в прокат. Я сидела на полу в cвоей комнате и рыдала, как раненый зверь. Скрипнула дверь. Я подняла глаза, но дверь оказалась заперта. До сих пор не знаю, показалoсь ли мне, или Лаки увидел, в каком я состоянии, и молча ушел. Не спрашивала, а он не говорил. Наутрo мы оба вели себя так, будто бы ничего не произошло.

– Что он тебе сказал? - голос сына звучит напряженно.

– Ни… ничего, - это все, что мне удается из себя выдавить.

Это неправильнo, но я сoвершенно не могу успокоиться. Тряпка, размокшая тряпка.

– Если бы я знал,то спустился бы. Но вы разговаривали, я не хотел мешать.

Мой взрослый тактичный мальчик. Когда же ты успел так вырасти?

Мотаю головой и не нахожу в сeбе сил что-либо ответить.

Лаки медлит несколько секунд, затем опускается передо мной на корточки, силой отнимает мои руки от лица и сжимает в своих теплых ладонях.

Отворачиваюсь, закрываясь растрепанными волосами. Едва ли не до крови закусываю губу, чтобы громко не всхлипывать.

– Скажи мне, пожалуйста, правду. Что он тебе сказал? - повторяет Лаки настойчиво.

Что ж, какой уже смысл прятаться? Он уже увидел больше, чем следовало. ?ще и ?ай. Мальчик, наверное, вообще испугался. Ему и так нелегко, ещё и я.

Сын терпеливо ждет, пока я перестану давиться рыданиями и смогу наконец ответить. Каким-то чудoм мне это все-таки удается. Его присутствие действует успокаивающе.

– Рикардо просто напомнил, что я предаю память твоего отца, - признаюсь придушенным шепотом.

– Всего-то? - фыркает Лаки. – Ты же знаешь, что это бред.

Качаю головой, все ещё пряча глаза за волосами.

– Не бред, он прав. Я же обещала, а я…

– Брось, Рикардо просто привык. Ты для него как дополнительное напоминание об отце. Как фото в рамке. Он поймет. Дядя просто скучает, а ты помогаешь ему помнить.

– Мы все и так помним Александра, – шепчу.

– Хм.

Это хмыканье заставляет меня поднять глаза и посмотреть на сына. Должно быть, они у меня уже заплыли. Да и вообще я сейчас представляю жалкое зрелище.

– Что значит – хм? – спрашиваю куда громче, чем говорила до этого.

Лаки сжимает мои ладони чуточку крепче.

– Я почти его не помню.

– Но… – начинаю и обрываюсь. - Мне казалось…

– Мне было пять лет, – мягко напоминает Лаки, отпускает одну мою ладонь, протягивает руку и заправляет мне волосы за ухо. - И его никогда не было дома.

Во мне тут же зарождается внутренний протест.

– Ты хочешь сказать, Александр был плохим отцом?

– Нет. Я хочу сказать, мертвым свойственно забываться. Время идет. Мы что-то помним, что-то – нет. Но если мы будем постоянно воскрешать их в памяти,то перестанем жить сами.

Он спокоен и абсолютно серьезен. ? меня пробивает вновь. Мои плечи сотрясаются на этот раз от беззвучных рыданий.

– Тебе нужно его отпустить, – теперь уже Лаки переходит почти на шепот.

– Знаю.

Еще бы мне не знать, если все психотерапевты уже четырнадцать лет твердят мне об одном и том же.

– Что тебя беспокоит? То, что Джейс младше тебя?

Всхлипываю.

– При чем тут Джейс? - тем не менее возмущаюсь.

Но Лаки игнорирует мой вопрос.

– Ему наплевать на разницу в возрасте – это главное. А остальным тем более все равно. С уставом Академии мы тoже разобрались. Что мешает тебе быть счастливой? - привстает, чтобы заглянуть в глаза. - Не отворачивайся, пожалуйста. Это очень простой вопрос.

Простой? Он издевается?

– Я… я не знаю, – я правда не знаю и толком не могу сформулировать мысль. – Меня пугает то, что я чувствую. Что еще умею чувствовать. Я все ищу,ищу что-то, что меня разочарует в нем, даст пойти на попятные, разочароваться, но я все больше и больше…

Замолкаю. Слово «влюбляюсь» произнести не могу.

Почему Джейс сегодня смеялся, когда я неприкрыто хамила? Обидься он или скажи какую-нибудь резкость в ответ, я бы тоже обиделась, задумалась бы. Но Риган, как на зло, ведет себя именно так, как мне нравится. Я схожу с ума. Ищу изъян, но не нахожу.

Лаки молчит так долго, что мне становится страшно за свою откровенность. Не нужно было.

– По-моему, - все же заговаривает сын, – последнее, что тебе сейчас нужно, - это идти на попятные.

Снова всхлипываю. Кошусь в его сторону недоверчиво.

– Думаешь?

Лаки улыбается.