Крылья Тура. Командировка [2 том, c илл.]

— Подождите, Константин Владимирович, я еще посмотрю, как вы режимный отдел пугать будете! Значит, так, Константин Владимирович. Не сочтите меня хвастуном, но я специально с фронта вызвал одного специалиста, которому надо показать вашу машину. Это художник студии Грекова, сержант-картограф нашего полка Анатолий Рощин. Допуск к гостайне у него есть. По второй, что ли, форме. Как вы это дело проведете – решать вам. Цель у нас будет такая. Простите меня за формулировки, но я пока не увидел в новой машине жизни. Она пока без души. Спит она. Вы же знаете эту мысль – не помню, кто ее впервые высказал, но мысль, безусловно, верная! Хорошее оружие должно быть красивым! Можно и наоборот – красивое оружие обязательно будет хорошим! Да что там! Отличным оно будет. Вот я и хочу пригласить художника, да еще и солдата, чтобы он посмотрел истребитель, посидел около него, залез бы в кабину, на крыло лег – не знаю, что ему потребуется, чтобы он сжился с истребителем, слился с ним… А потом – он нарисует его, как он его видит. Чертежи и точные размеры ему давать не надо. Это ни к чему, это, наоборот, его собьет. А вот когда он нарисует, тогда вы и попробуете алгеброй проверить гармонию… А? Попробуем? Чего нам бояться? С другой стороны – может, что и получится… На что я, собственно, сильно рассчитываю. Если надо согласовать этот вопрос с главным, готов идти с вами и защищать идею!

Но идти и биться за новаторский подход в конструировании боевой техники не пришлось. Синельщикову идея не показалась совсем уж безумной, а прав и возможностей подключить месье Анатоля к проекту у него и так хватало. Так что, завтра мне было разрешено привести баталиста к птенчику.

Картинка была еще та – экспрессионисты на пленэре! Толя был в форме. Я отсоветовал ему рисковать и переодеваться в гражданку. Хоть он и в отпуске – пусть пока остается солдатом. Тем более – задание у него будет самое боевое. Так вот. Длинный и тощий боец с мольбертом и коробкой с красками сразу привлек внимание окружающих. Любит наш народ постоять за спиной у поглощенного работой человека, радостно наблюдая, как другой пашет изо всех сил, и давая труженику абсолютно не нужные ему советы.

Но этот праздник жизни быстро прекратили проверенные бойцы сталинского авиапрома – Иван Архипович и Николай Кузьмич. Они, ядовитыми фразочками и подзатыльниками для непонимающих простое русское слово, разогнали экскурсантов по картинной галерее на рабочие места, сами глянули коротко, но уважительно, и тоже отчалили. Я некоторое время посмотрел за Анатолием, но парень искал настрой, и я не стал ему мешать, занявшись своими делами.

Так прошло два дня. Потом Анатолий начал творить. Листы ватмана со скоростью осеннего листопада полетели на пол цеха. Неприметный человек в серой униформе эти листы бережно поднимал, нумеровал, ставил какой-то штамп устрашающего размера, и тихо вздыхал. И хоть вздыхал он тихо, но многие его услышали.

Сначала по одному, потом по двое, а потом и небольшими группами, вокруг Анатолия стал крутиться народ из группы Синельщикова. Они совсем затерли неприметного человека в угол, нагло вырывали листы ватмана прямо у него из рук и что-то негромко обсуждали, разложив эскизы под светом лампы. Потом стали обсуждать это громко. Потом стали орать и хватать друг друга за грудки.

Поскольку такое хамское, прямо говоря, поведение стало мешать творцу прекрасного, я этих крикунов быстренько попёр из цеха, а сам пригласил ведущего конструктора.

Синельщиков долго перебирал листы ватмана, что-то хмыкал, а потом отошел к телефону и отдал какое-то распоряжение. Какое – я узнал тогда, когда в цех притащили кульман. Группка из трех молодых людей шустро завозилась около него, ваяя что-то тянущее, как минимум, на Сталинскую премию.

К вечеру Толя долго стоял перед очередным листом ватмана, то поднимая руку с карандашом, то опуская ее, как бы боясь дотронуться до рисунка, потом он все же решился, бросил карандаш в коробку, нашел меня глазами, и пробормотал: "Ну, вот… Как-то так. Теперь бы это показать конструкторам надо… Я не знаю, что дальше…"

Минут через десять, по моему звонку, в цех подошел Синельщиков. Причем ведущий конструктор тащил за собой и главного.

— Ну, и что тут у вас? — заинтересованно спросил Яковлев.

— Вот, посмотрите, Александр Сергеевич. И вы, Константин Владимирович… Вот, что у Толи получилось. Теперь, как говорится, вам решать… Но эта машина, на рисунке, — живая!

Я еще раз взглянул на лист ватмана. Там, в карандашном наброске, чуть склонив к зрителю правое крыло, летел сокол! Красивый, сильный, уверенный в себе благородный хищник! Это было что-то.

Начальство долго смотрело на рисунок, переглядываясь, и легко постукивая по листу пальцем в каких-то, понятных только им, местах. Последовал быстрый, короткий обмен мнениями.

— А если чуть-чуть сместить назад фонарь?

— А прилив крыла…

— Здесь – воздухозаборник сделаем…

— Нужно точно рассчитать диаметр тоннеля…

И потом –