Крыло смерти

Вокруг задвигались какие-то фигуры, и вскоре мы оказались в обществе нескольких иссохших священников с тонзурами на головах и в чёрных длинных одеяниях Экклезиархии, а также безмолвной группы сестёр в снежно-белых одеждах и рогатых капюшонах. Сёстры, оставаясь в тени, выстроились по сторонам атриума и молча уставились на нас. Один из священников тихо зачитывал что-то с длинного свитка, который разворачивал из обитой железом шкатулки мальчик. Другой священник записывал что-то пером в небольшую книжицу. Третий раскачивал бронзовое кадило, распространяя сухой и резкий запах благовоний.

Снова появился Баптрис:

— Братья, поприветствуйте старшего администратора Сарка, прибывшего к нам с официальным визитом. Отнеситесь к нему с любезностью и окажите всемерное содействие.

— В чём состоит причина вашего визита? — спросил старый священник с книжицей, подняв на меня пытливый взгляд. В его переносицу были встроены полукруглые увеличительные линзы, зёрна чёток обвивали морщинистую шею подобно цветочному венку победителя.

— Сбор воспоминаний, — ответил я.

— Касательно чего? — продолжал выпытывать он.

— Брат Жардон — наш архивариус, старший Сарк. Вы должны простить его настойчивость.

Я кивнул Баптрису и улыбнулся престарелому Жардону. Однако ответной улыбки не последовало.

— Вижу, что мы с вами родственные души, брат Жардон. Мы оба посвятили себя служению памяти.

Тот едва пожал плечами.

— Я здесь, чтобы побеседовать с одним из ваших… пациентов. Возможно, он обладает некоторыми фактами, которые могут спасти миллионы жизней в скоплении Геновингия.

Жардон закрыл свою книжицу и уставился на меня, ожидая продолжения. Главный Мейкер приказал мне как можно меньше распространяться о пандемии: вести о подобном бедствии могут вызвать волнения. Но я понимал, что мне придётся сказать им больше.

— Магистр войны Рингольд возглавляет крупную военную экспедицию в скоплении Геновингия. Болезнь, называемая оспой Ульрена, поразила наши войска. Исследования показали, что она похожа на чуму, известную как Пытка, опустошившую мир Пироди около тридцати лет назад. Один из переживших эпидемию находится здесь. Любые подробности о случившемся, которые он сможет поведать мне, могут оказаться полезными в поисках лекарства.

— Насколько всё серьёзно там, на Геновингии? — спросил священник с кадилом.

— Всё… под контролем, — соврал я.

Жардон фыркнул:

— Ну, конечно, всё под контролем. Потому-то старший администратор и проделал такой путь сюда. Ты задаёшь совершенно глупые вопросы, брат Жиро.

Заговорил ещё один священник. Сгорбленный и полуслепой, он был самым старым из всех, его морщинистую голову усеивали старческие пятна. На плече, вцепившись в одежду тонкими механическими лапками, сидел слуховой рожок.

— Меня беспокоит то, что расспросы и нарушения режима могут встревожить приют. Я не желаю, чтобы проживающих здесь что-либо беспокоило.

— Твоё замечание принято к сведению, брат Ниро, — сказал Баптрис. — Я уверен, что старший Сарк будет благоразумен.

— Вне всяких сомнений, — заверил их я.

Было уже далеко за полдень, когда Баптрис наконец-то повёл меня наверх, в самое сердце приюта. Калибан следовал за нами, нагруженный несколькими ящиками из моего багажа. Сёстры, похожие на привидения в двурогих капюшонах, наблюдали за нами из каждой арки и тени.

Лестница привела нас в большой зал на четвёртом этаже. Воздух здесь был спёртым. Десятки пациентов бродили там и тут, но ни один из них даже не взглянул на нас. Некоторые были одеты в выцветшие, бесформенные халаты, другие всё ещё носили старые, изношенные комбинезоны или обмундирование Имперской Гвардии. Все знаки различия, нашивки и эмблемы были срезаны; ремней и шнурков также не наблюдалось. У окна двое сосредоточенно играли на старой жестяной доске в регицид. Другие, сидя прямо на дощатом полу, играли в кости. Кто-то невнятно бормотал, разговаривая сам с собой, кто-то застыл, уставившись в пространство бессмысленным взглядом. Голый мужчина, которого мы видели в атриуме, сидел на корточках в углу и заполнял свою патронную ленту стреляными гильзами. У многих имелись следы заживших боевых ран и шрамы, уродливые и подчас гротескные.

— Они… безопасны? — шепотом спросил я Баптриса.

— Мы предоставляем самым спокойным свободу в передвижении и пользовании этим общим залом. Само собой, их лечение находится под тщательным наблюдением. Все, кто находится здесь — "безопасны", так как все прибыли к нам по доброй воле. Конечно, есть и такие, кто скрывается здесь от каких-то событий, сделавших обычную жизнь для них невозможной.

Это не прибавило мне спокойствия.

Пройдя в дальний конец общего зала, мы вошли в длинный коридор, по обеим сторонам которого располагались палаты. Двери некоторых были заперты снаружи на засов. Некоторые были закрыты решётками. На всех дверях имелись задвижки смотровых окошек. Везде ощущался запах дезинфицирующего средства и нечистот.

Мы прошли мимо запертой двери, в которую кто-то (или что-то) тихо стучал изнутри. Из-за другой двери слышалось пение.