Крымская война. Соотечественники

– Прогуляться, говоришь? Вот ты давеча говорил, что тебе тут не по себе. А там будет не абстрактный «другой мир» со вполне привычным воздухом, срамными девками и водярой, а самая настоящая другая планета. Ни корабля, ни даже купола завалящего, как в «Марсианине»… Сам бы выдержал, не свихнулся?

– Выдержал бы! – Глаза у Велесова горели, щеки раскраснелись. – И потом – почему никто? Червоточину в любой момент можно открыть, Валентин же говорил…

– А ежели перегорит какая-нибудь хренотень? Пшик – и вместо гордого космопроходца мумия в каком-нибудь кратере Скиапарелли. Да и ту скоро песком занесет. Это тебе не Луна, это там можно положить что-нибудь на камень, а через сотню тысяч лет вернуться и забрать…

– Все равно… – Велесов нахмурился, между бровями пролегла упрямая складка. – Все равно нельзя так!

– Как – так?

– Нельзя лишать человечество космического будущего! Даже два человечества – в ХХI веке это тоже пригодилось бы. Я ночью не мог заснуть, думал – выходит, с этими «эхо-червоточинами» можно всю околоземную космонавтику перекроить! Прикинь: вместо дорогущих запусков, всех этих «Союзов» с «Протонами» и прочих «Арианов» – скромный, экологически чистый портал на Луну. Оттуда добраться до околоземной орбиты и вернуться назад – ерунда в плане расхода топлива. И никакой теплозащиты, орбитальные корабли будут не дороже самолетов. Это я еще про межпланетные исследования не говорю! С нынешним уровнем техники станции можно ставить хоть на Марсе, хоть на Меркурии!

– Ну, про Меркурий ты, положим, загнул… – неуверенно возразил Андрей. – Там такая солнечная радиация, никакой защиты не хватит…

Его против воли захватывала эта идея.

– Пес с ним, с Меркурием. На Венеру тоже не стоит, с ее-то атмосферой. А пояс астероидов? А системы планет-гигантов? Представь: рейс на Ганимед по стоимости перелета в Австралию! И это не фантастика, это хоть завтра можно сделать! А они уперлись с этими технологиями из будущего… Вот оно – будущее!

Сергей взглянул на часы и похлопал извозчика по плечу. Тот послушно остановился.

– Мне тут надо кое-куда заглянуть, а ближе к вечеру заеду к Глебовскому, в управление Порта. Ты, кстати, накарябал свою торпеду?

– Торпеду? Ах да, конечно…

Андрей вытащил из кармана сложенные вчетверо листки.

– Тут все подробно описано – и разностный счетчик, и автомат глубины. Чистая механика, не сложнее настенных часов. Слушай, а может, я с тобой?

Сергей ловко выдернул бумажки из пальцев у собеседника.

– Не стоит. Я и сам не знаю, когда туда доберусь. Андрюх, ты прости, но у меня правда дело… можно сказать, личное. Давай вечером на «Адаманте», хорошо?

III

Севастополь, контора портоуправления

– Недурно устроились… – язвительно заметил Коля. – Светло, не пыльно, даже мух нет. Служи – не хочу! Главное, война далеко.

Побагровевший от негодования Штакельберг вскочил, задев высокую стопку картонных папок на углу стола. Пирамида качнулась и обрушилась. Штакельберг чертыхнулся сквозь зубы и кинулся подбирать. Двигался он как-то неловко.

– Вот-вот! – безжалостно продолжал Михеев. – Вы бы поосторожнее, барон, а то, глядишь, придавит вас… делами. Так и снова в госпиталь можно угодить! Впрочем, вам там, как я слышал, понравилось?

Штакельберг резко, будто его кольнули шилом, выпрямился. Папки снова посыпались на пол. Адашев, молча наблюдавший за этой сценой, покачал головой и принялся собирать разлетевшиеся бумаги.

– Я не потерплю… – голос его срывался. – Вы не смеете так говорить! То, что я пока на этой службе, не моя вина. Врачи запретили…

– Ах, врачи? – участливо покивал Коля. – Тогда конечно. Надо беречь себя для семейной жизни.

– Не сметь касаться моих личных дел! – Голос Штакельберга сорвался на крик.

– Нет уж, позвольте-с! Месяц назад это были мои личные дела, пока вы с вашей липовой дыркой в плече не сбежали с передовой!

– Ну-ну, Никол, полегче… – заметил с пола Адашев. – Не переходите границы. Наш Петюня, хоть и ходок, а от фронта не бегал, дрался не хуже вас.

– А мне плевать, граф, как он дрался! Я не потерплю такого оскорбления!

– Оскорблением вы называете то, что Александра Фаддеевна предпочла меня? – спросил Штакельберг. Он уже справился с собой и теперь стоял, прямой, бледный, заложив руки за спину. – Поверьте, меня самого это мучит. Когда мы объяснились, я сказал, что…

– Ах, мучит его! – вконец вызверился Коля. – Ну, так я тебя избавлю от мучений, гнида остзейская!

И заскреб ногтями по крышке кобуры. Штакельберг еще больше побледнел, попятился и запустил руку в ящик стола. Адашев встал, прижимая к груди собранные «дела».

– Простите, господа, я вам не помешаю?

Михеев замер. Штакельберг, спрятав за спину извлеченный из стола «наган», повернулся к вошедшему. Адашев от неожиданности разжал руки, и папки снова посыпались на пол.

– Зд-дравствуйте, Сергей Борисыч.

– Виделись уже, – добродушно заметил гость. – Двух часов не прошло.

Он встретил Колю и Адашева возле Морского госпиталя, куда те заглянули в поисках Штакельберга, и пригласил отобедать в ресторане.