Крымские «армагеддоны» Иосифа Сталина

Ряд исследователей утверждают, что большая часть письма содержит обвинения против сталинской национальной политики. С этим трудно согласиться. Скорее это интеллигентские жалобы, составленные и раскрученные на основе доходивших до авторов письма слухах. Вполне справедливо, что сочувствия власти оно и вызвало. Это объяснимо: руководство страны знало реальную ситуацию и положение дел как на фронтах, так и в тылу. Поэтому письмо просто проигнорировали, хотя Молотов, предположительно, и пытался дать ему ход. Дело кончилось ничем.

Чтобы не было лишних разговоров, почти сразу после депортации крымских татар, в начале лета 1944 г., троицу подписантов вызвал к себе Л. М. Каганович[353]. Уж не знаем, чего ожидали от этой встречи приглашенные, но в течение трех часов Каганович разбирал их послание Сталину с точки зрения экономиста и производственника. Он на цифрах показал, что экономика Крыма разорена фашистами настолько, что никакие инвестиции «Джойнта» не смогут спасти положение. Там прежде всего необходим был труд закаленных временем рук. Требовалось возрождать виноградники, табачные плантации, фруктовые сады. Горожанам такие объемы работ были не по силам. Ведь возрождение края не могло тянуться многими десятилетиями. Кремль уже тогда планировал в основном восстановить страну в течение максимум двух пятилеток. Так что национальный вопрос в данном случае оказался ни при чем. Чтобы вытянуть полуостров из разрухи, его стали заселять белорусскими, русскими и украинскими крестьянами из разрушенных деревень в освобожденных от оккупации областях. «Евреи в Крым не поедут… – сказал в завершение Каганович, – … только артисты и поэты могли выдумать такой проект»[354]

.

Казалось, что встреча с Кагановичем окончательно решила для ЕАК крымский вопрос. Не тут-то было. «После того, как Комитет не получил положительного ответа на свой проект, еврейские националисты стали усиленно распространять слухи о том, что антисемитизм в стране не пресекается, растет и приобретает уже форму государственного антисемитизма»[355]. Оказалось, что загвоздку руководство комитета видело исключительно в «антисемите» А. С. Щербакове. Сразу же после его внезапной кончины они вновь перешли в атаку.

Глава 18. Тегеранская конференция: сомнения. Депортация крымских татар.

Вспомним интервью М. Н. Полторанина. Он прямо сказал следующее: «В 1943 г. Сталин жаловался Иосипу Броз Тито, как раз есть свидетельство, а при этой встрече был Джилас[356]

и записал это. Сталин сказал, что “в Тегеране Рузвельт мне сказал, что не может уже продолжать поставки нам по ленд-лизу. Еврейское лобби очень сильное в Америке, и они требуют продолжения проекта ‹Крымская Калифорния›. Американцы не могут открыть второй фронт, если на конференции не будет принято какое-нибудь решение по Крыму”. И Сталин дал указание готовить депортацию крымских татар. Это финансовые олигархи Америки, им нужен был Крым… Когда хотели создать свое еврейское “государство” (в Крыму. – В.Е.), то рекомендовали главой “государства” поставить Михоэлса – так говорил Рузвельт в беседе со Сталиным. А Сталин предлагал Л. М. Кагановича, но американцы тем не менее настаивали на Михоэлсе».

Не берусь утверждать, что Джилас не рассказывал нечто подобное. Со Сталиным он встречался неоднократно, поскольку трижды прилетал в Советский Союз – в 1944, 1945 и 1948 г. – и всякий прилет был приглашен к вождю по несколько раз. В Москве в обществе Броз Тито Джилас был только единожды – в 1945 г. Ни в «Беседах со Сталиным», ни в иных мемуарных публикациях Джиласа, посвященных событиям середины XX столетия, сведения о депортации крымских татар не найдены. Быть может где-то в многочисленных газетных интервью он и поведал нечто подобное. В литературе иногда ссылаются именно на газетный источник, но конкретно где, когда, с кем беседовал Джилас и что именно сказал – широкой аудитории не ведомо. С другой стороны, и Полторанину всенародно лгать в таком вопросе не резон.

Крымскую историю из уст Джиласа рьяно подхватили «обличители еврейства» и «жалетели народа» всех мастей. Остается сказать одно: когда не оговорен источник столь важной информации, необходима разумная осторожность в ее использовании, иначе можно напрочь скомпрометировать любую, тем более особо исторически значимую версию событий.