Крымские «армагеддоны» Иосифа Сталина

На прием ко второму человеку в государстве явились трое: вместе с Михоэлсом и Фефером пришел и Эпштейн, ответственный секретарь ЕАК, руководивший всей текущей работой в комитете. Поскольку Эпштейн, как уже говорилось, выступал за создание еврейской республики на месте ликвидированной автономии немцев Поволжья, то наряду с Крымом был предложен и этот проект. Однако Молотов сразу же отверг его, мотивировав свои возражения тем, что население бывшей немецкой республики в основном занималось сельским хозяйством, а “евреи народ городской и нельзя сажать евреев за трактор”. В отношении же Крыма он заметил: “…Пишите письмо, и мы его посмотрим”.

И хотя смысл этих осторожных слов был довольно неопределенным, руководители ЕАК решили, как потом показал на суде Лозовский, что “…Молотов ‹обещал›, значит, вопрос почти решен, а если еще не решен, то во всяком случае ‹на мази›”. Исполненные лихорадочного оптимизма, они поспешили не только поделиться своей призрачной радостью с коллегами, друзьями и знакомыми, но тотчас принялись делить “шкуру неубитого медведя” – распределять министерские портфели в будущем правительстве еврейской республики»[348]

.

Высказывается предположение, что на такой совет евреям подтолкнул Молотова сам Сталин, выстраивавший тогда очередную интригу по выманиванию у Запада средств на восстановление порушенного хозяйства СССР.

Крым на тот момент находился под фашистской оккупацией, и еще только разрабатывались планы по его освобождению. Поговаривают, что совет Молотова вызвал такой энтузиазм у руководства ЕАК по причине успешных депортаций карачаевцев (2–5 ноября 1943 г.) и калмыков (28–29 декабря 1943 г.). В словах Вячеслава Михайловича Михоэлс со товарищи уловили намек на возможную депортацию крымских татар, сопротивление которых еврейской колонизации Крыма называлось тогда чуть ли не главной причиной переноса ее на Дальний Восток. Так ли это было или является очередной выдумкой любителей скандалов, сегодня сказать невозможно.

В любом случае, энтузиасты взялись за сочинительство. Трудились три дня. Первоначальный текст написал Б. А. Шимелиович. Далее письмо редактировалось. Окончательно утвердили редакцию А. Лозовского. Письмо от имени трех частных лиц (упоминалось лишь об их членстве в ЕАК) с предложением об учреждении на территории Крымского полуострова Еврейской Советской Социалистической Республики (ЕССР) было представлено в канцелярию Сталина 15 февраля 1944 г.[349]

Сохранились воспоминания о восторгах Михоэлса по поводу их обращения к Сталину и о его уверенности в положительном решении крымского вопроса. Более всего вселяли в него уверенность результаты поездки в США. «Но посланцы Москвы грезили наяву о будущем Крыма не столько потому, что были так уж легковерны, сколько из-за охватившего их еще до поездки в США горячего желания во что бы то ни стало хоть чем-то помочь своему многострадальному народу. И все же по возвращении… в Москву, одержимые иллюзорными упованиями, находясь в эйфории, Михоэлс и Фефер первым делом объявили Лозовскому: “Розенберг обещал материальную помощь ‹Джойнта› в случае заселения Крыма евреями”»[350]

.

Оставим в стороне досужие рассуждения о наивности и восторженности Михоэлса и Фефера. Будь они такими наивными и восторженными, никто из серьезных политиков в Америке на стал бы общаться с посланцами страны советов. А ведь даже такой зубр мировой политики как Хаим Вейцман сам выступил инициатором их встречи – надо было прощупать гостей на предмет интереса к ним транснационального капитала. Забудем также о совместных эмоциях Михоэлса и Фефера. Даже советский посол А. А. Громыко предпочитал беседовать с Михоэлсом один на один, оставляя сексота Фефера за дверями своего кабинета. Оба делегата разыгрывали на публике эйфорию от своих общих деяний, но малейшего доверия друг к другу они не испытывали: Михоэлс интриговал за спиной Фефера, а Фефер упорно шпионил за своим подопечным. При этом уверенность и восторги по поводу создания Еврейской республики могли вызывать у Михоэлса не столько слова Молотова, сколько уже полученные гарантии американских банкиров, подкрепленные очевидной разрухой советского хозяйства. Фефер же подыгрывал ему из сугубо мелких корыстных интересов.

Прошла неделя после подачи письма, а от Сталина никакого ответа не последовало. Уверенные в положительном решении подписанты нетерпеливо забеспокоились. Видимо, заволновались и Жемчужина с Лозовским.

21 февраля 1944 г. Михоэлс передал через Жемчужину дубликат того же письма В. М. Молотову. При этой встрече Жемчужина сказала: «Можно жить где угодно, но надо иметь свой дом и крышу»[351]. Она явно имели в виду Крым как дом для еврейского народа.

Это письмо сохранилось. Вот его текст: