Крымские «армагеддоны» Иосифа Сталина

Видимо, в свете подготавливавшейся вождем политической реформы предметом его раздумий стала и ошибочность ленинской национальной политики. Сталин был в этой проблеме все годы своего пребывания у руля государства. В трехмесячный же крымский отпуск помимо всего прочего он отправился для того, чтобы убедиться в верности решений по депортации народов, чья интеллигенция была заражена прометеизмом. Крымскотатарские исследователи утверждают, что в архивах личного секретаря вождя – А. Н. Поскребышева[489] найдены записи репрессированного первого секретаря крымского обкома партии Н. В. Соловьева, где рассказано о встрече Сталина с секретарем ялтинского горкома ВКП (б) Булаевым[490] вечером 20 сентября 1948 г. Якобы тогда вождь подтвердил верность решения депортировать крымских татар. И хотя в официальных документах того времени о такой встрече ничего не сказано, можно без сомнения принять как данность уверенность Сталина в справедливости депортаций.

* * *

Ошибочно увязывать политическое преследование еврейских националистов с юдофобией Сталина и его окружения. До Великой Отечественной войны в стране решался вопрос с националистами мусульманских народов СССР и с националистами отдаленных регионов Российской Федерации. После Великой Отечественной войны на передний план вышла проблема возбужденных фашистами националистов славянских и прибалтийских народов. Параллельно решался вопрос с грузинскими националистами. Но главную опасность развала страны в конце 1940-х гг. несли бурно активизировавшиеся националисты евреев и русских.

Признавать борьбу с национализмом различных народов СССР как центральную проблему эпохи сталинизма советская власть опасалась всегда, сохраняются эти тупики и в наши дни. Престарелый Сталин, осознавая, что жить ему осталось не долго и что ответственность за будущее СССР несет прежде всего он, решил эту проблему жестко и исторически молниеносно. И справедливо, к слову сказать. Безальтернативность такого решения вождь доказал и в теории – в ходе знаменитой дискуссии о языкознании 1950-го г.

Поскольку в данной книге нас интересует полуостров Крым, исторически оказавшийся в сфере интересов еврейских националистов, не стану распыляться и расскажу прежде всего о процессе над руководителями ЕАК.

* * *

После войны в ЕАК состояло 70 человек, 15 из них были членами президиума. Комитет обслуживали 18 штатных сотрудников плюс 60 человек работали в газете комитета «Эйникайт». Итого всего еаковцев было 148 человек.

Первое обращение в правительство по поводу националистической переориентации ЕАК зафиксировано 25 декабря 1945 г. В тот день заместитель председателя Комитета партийного контроля М. Ф. Шкирятов[491] и заместитель начальника управления кадров ЦК партии Е. Е. Андреев[492]

, анализируя результаты партийной проверки деятельности комитета, направили на имя члена Политбюро, секретаря ЦК ВКП(б) Г. М. Маленкова служебную записку. В ней, в частности, было сказано: «По нашему мнению… намерения работников Комитета превратить эту организацию в какой-то Комиссариат по еврейским делам – политически вредны и являются искажением тех задач, которые были определены при создании Еврейского Антифашистского Комитета… Наше глубокое убеждение, Еврейский Антифашистский Комитет нельзя оставлять в том состоянии, в котором он находится в настоящее время, и есть неотложная необходимость рассмотреть вопрос о его дальнейшей работе»[493]. Речь, конечно, шла не о непременном закрытии комитета, но об изменении идейной основы его деятельности, о переводе его в более созидательное русло и на пользу всего советского общества, а не отдельной национальной его части. В той же записке предлагалось: «определить круг его (Комитета. – В.Е.) деятельности, укрепить его руководство, подобрав для этого твердых политических руководителей»[494].

Что же так смущало партийных руководителей? И чем оправдывают ЕАК его апологеты? Издающийся ныне в Москве еврейский журнал «The New Times – Новое время» аргументирует позицию последних так: «Деятельность ЕАК была ориентирована сугубо на внешнеполитическую пропагандистскую активность. Тем не менее значительная часть евреев в обстановке войны, нацистского геноцида и усиления антисемитских настроений в СССР воспринимала ЕАК как своего представителя. В последний период войны руководство комитета получало много писем, в которых рассказывалось о случаях антисемитизма, о том, что невозможно вернуться после освобождения западных территорий на прежние места жительства, устроиться на работу и т. д. ЕАК обращался к высшему руководству с просьбой о помощи, в частности, в середине 1944 года обратился с письмом к зампредседателя правительства Молотову с предложением создать при комитете комиссию помощи евреям, пострадавшим от войны. Эти обращения обычно вызывали негативную реакцию наверху или оставались без ответа»[495].