Крымский излом 1994. Записки свидетеля.

…Ни одна из национальных культур, которые сегодня пытаются претендовать на доминирующую роль здесь, не сможет создать новую культурную среду, которая формируется веками. Вытеснение русской культуры приведет лишь к одному – Крым окажется на обочине европейской цивилизации».

***

…Получилось вроде бы неплохо.

У меня на руках остается до сих пор 167 плакатов и 175 листовок. Вот так!

Очень, очень устал…

Утром заскочил к Глубочанскому домой и забрал свои плакаты и деньги (врученные ему накануне). На работе был звонок от человека, которому понравилась мое интервью в «Крымской правде». Я позвонил Обуховской и поблагодарил ее. Потом сделал несколько звонков о встречах. Пока никто не отказал. Ребята привезли еще отксеренные плакаты из министерства, куда я заскочил после обеда и узнал, что Астахов (председатель КТРК) в командировке, так что обещанного Леонидом моего выступления на ТВ не будет. Ну, надо же, как во время люди уезжают в командировки! Поговорили с министром о «делах текущих»: «министром Вы, конечно, не станете, но советником будете точно». По дороге встретил Глубочанского, договорились об участии в радиопрограмме «Метроном».

В субботу Евгений привез от Ларисы (она болела, но продолжала мне помогать) около 800 листовок. Он сообщил, что клей, (добытый мной с таким большим трудом), который я выдал для расклейки листовок, «не держит». Настроение у меня было такое, будто я догонял уходящий призрак. Вот, вот еще немного и… он опять уже ускользал дальше. Мои статьи в газетах не печатали. Зато моих соперников рекламировали вовсю на страницах печати, радио, ТВ. Ясно, что за деньги, но не только…

После обеда писал сценарий для выступления Ларисы (как моего «доверенного лица») на радио и составлял текст своего выступления назавтра в музучилище.

Утром сбегал на Телефонный пункт и позвонил матери. Потом прошел пару кварталов вокруг соседней 40-й школы. Моих «плакатов» нет – упали или содрали?! Конечно, расстроился. После обеда мое выступление в музучилище перед концертом симфонического оркестра не состоялось. Никто из министерства не явился и мэтр Алексей Гуляницкий был возмущен тем, что «политику вмешивают в искусство». В фойе встретил Обуховскую, познакомившую меня с женщиной-гомеопатом, с которой договорились о консультации. Это несколько подняло мне настроение. Оно приподнялось еще, когда, возвращаясь с концерта, прошел по своему кварталу и увидел, наконец, несколько своих «плакатов». Вечером похвалил за это забежавшего ко мне домой Евгения...

А Глубочанский, по-прежнему, очень «старается», но у него пока «ничего не получается».

В понедельник состоялась встреча в 25-й школе. Приняли хорошо, много было народу. Кроме меня были другие кандидаты. Потом побежал в 40-ю школу, где вновь встретился с Сидоровой. Здесь народу было немного. Зашел в министерство, поговорил с Леонидом, которому мое интервью в «Крымской правде» понравилось. Затем заскочил к Бабаяну, который был полон наполеоновского оптимизма и предложил мне пост… министра культуры. У него явное «головокружение от неуспеха». Но дать мне денег на размножение листовок он отказался.

В своем квартале заметил, что мои «плакаты» уже срывали.

Утром на кафедре решал текущие дела. Позвонил Глубочанскому и узнал, что «Мещанская газета» мою статью печатать не будет. Затем встретился с ребятами-студентами из «команды» Евгения, отдал им листовки для расклеивания. С подъехавшей Ларисой обговорили текст ее выступления по радио на завтра. Вечером ко мне домой забежал Сергеев - теперь бывший «соратник по партии», и тоже «одномандатник». Его предвыборная кампания проходила вяло (беседовал со старушками).

На улице уже несколько дней шел дождь…

В среду я выступил в Республиканской детской больнице перед медсестрами. Приняли хорошо. Прошел пешком по улице Титова – ни одного моего плаката!

После этого помчался на вокзал проводить Женю.

Эти последние два года, которые мы прожили вместе, были, пожалуй, непростыми для обоих. Но, все-таки, мы как-то поддерживали друг друга. Девочка выросла, сейчас ей больше нужна была мать. Возвращение в ее «родную» школу могло бы помочь благополучно ее закончить и дало бы ей какую-то перспективу. Удачи тебе, дочка!

Мои же «перспективы», - и, прежде всего, со здоровьем, - оставались совершенно неопределенными, и все могло в ближайшее время закончиться весьма скверно. А пока мне надо было вновь привыкать жить одному…

После короткого отдыха дома я отправился в Юношескую библиотеку, которую долго искал, и оказалось зря, так как это - не мой округ. Да, и собралось всего семь человек, хотя заведующая активно суетилась. По возвращению домой, после ужина принимал некоего Косарева, - рабочего и кандидата-коммуниста. Он отнял у меня много времени, пока я разобрался, чего он от меня хочет.